— Глаза разуй! Куда ломишься?!
Парень нервно оглянулся на полосующий толпу звуковой излучатель.
— Так страшно же… Как дало в голову – забыл как маму звать…
Я указал подбородком на затор у шлюза. Снаружи доносился довольный женский смех – очередной бабский батальон скрашивал серые служебные будни плоскими шутками над новичками.
— Не лезь, затопчут. Да и гордость имей. Становись впереди, по мне эта хрень что-то стесняется лупить. Как самого-то зовут – не забыл?
Пацан наморщил конопатый нос.
— Не! Макар я! В технари записали… Сказали покрутить истребителям хвосты пару лет, пройти курс персональной гормонотерапии, затем год «дойки», а потом, может, и самому летать разрешат! А «дойка», это что? У меня в голове каша какая-то… Четко знаю, что на жаргоне летной палубы так называют принудительный слив остатков БК и отходов реактора из накопителей. Однако чую какой-то подвох… Мне что, год в «горячей» зоне сидеть? За что?!
Я переглянулся с Лерой и качнул головой:
— Вряд ли Макарка, вряд ли… Ну поглядим еще, может и не попадешь ты на свою ферму… А иди-ка к нам техником? На тяжелый истребитель полагается персональный технарь. Это на «ястребки» идет один «крутильщик гаек» на звено, а за офицерским экипажем закрепляется своя нянька.
Паренек – а ему вряд ли можно было дать больше шестнадцати, возмущенно вскинулся:
— Какие гайки?! Этим сервоботы занимаются, причем я одновременно могу «рулить» сразу тремя! Ну… если они, конечно, однотипные…
Тут он осекся на полуслове, когда сквозь завесу профессиональной деформации до него дошел смысл сделанного предложения. Глаза Макара загорелись надеждой:
— На «тяж»?! Конечно хочу! А какой у вас?! «Оса»? А может «Шмель»? Лучше бы «Шмель», там помимо пассивных полей есть еще и активные щиты! Вектор силы у них правда маловат, и энергии жрут – мама не горюй, но ведь вещь!
Я вновь покосился на Леру. Девушка улыбнулась и удовлетворенно кивнула. Во-первых – парень не косился на нее сальными глазами. А во-вторых – похоже, что процесс разархивации данных из ПЗУ лег на благодатную почву – техником он станет отличным! Я вот из его торопливой речи мало что понял…
В очистившемся проеме грузового люка появилась грозная фигура в легкой полевой броне и глухом тактическом шлеме. Усиленный динамиками голос рявкнул:
— Вам что, личное приглашение от Диктатора надо?! Движки на форсаж, построение через семь секунд, время пошло!
В качестве аргумента в руках девушки затрещал искрами жезл шокового разрядника.
Не сговариваясь, мы рванулись на выход. Судя по смачному шлепку и очередному: «ой, мама!» – Макарке вновь прилетело по мягкому месту.
Толпа щурящихся на ярком солнце попаданцев перетаптывалась на огромной равнине взлетного поля. Камуфлированная бетонная нашлепка радиусом в пару километров темнела стеклянными подпалинами плазменных выхлопов.
Вокруг «тринадцатой» словно пастушьи овчарки крутился десяток девушек-сержантов. Формируя из толпы строй, воительницы не скупились на пинки и не экономили заряды шокеров. Линия постепенно выравнивалась, мазохистов и особо тупых, в нашей группе не наблюдалось.
Мы юркнули в хвост колонны, за что удосужились недовольного взгляда от стоящего в стороне… хм… Терминатора? Старший офицер этого балагана когда-то был мужчиной. Сейчас от него остались лишь голова и огрызок позвоночного столба. Все остальное ему заменяли сталь и высокопрочные композиты, демонстративно выставленные напоказ. Оружейная сбруя одеждой не являлась, и солнце вовсю резвилось на блестящих поверхностях искусственного тела.
Киборг явно считал наши с Лерой данные и повелительно махнул в сторону правого фланга построения:
— Вы, двое! В голову колонны, марш!
Пришлось занять указанное место, причем я вновь уловил чей-то обозленный взгляд. На этот раз от бывшего правофлангового – здоровенного и угрюмого мужика. Хм, кто-то уже спешит сделать карьеру?
Набычившись, не менее зло зыркнул в ответ. Не хрен мне тут спину сверлить, недовольство свое показывать!
— «Тринадцатая», смирно! – рявкнула стоящая в стороне девушка, украшенная снующими по телу татуировками.
Ментальный посыл команды был столь силен, что строй моментально вытянулся в струнку! До хруста позвонков, до лезущих, от усердия, глаз из орбит!
— Пси-мод… – прохрипел кто-то из бойцов второго ряда.
Там стоял наш «шлак» и «довесок», как ехидно выразилась Корнелия Прайм.