И всё же голос был его, Александр Викторович слышал себя.
Было лето. Под налетевшим ветром шелестела листва высаженных акаций, черёмухи, вишни, дубов ещё не окрепших, но тянущихся ввысь, гибких берёз. Все они росли на обочине дороги, посреди которой стояла дорогая машина с горящими фарами, дверь со стороны водителя была открыта, но хозяина рядом не было.
Глядя себе под ноги Александр Викторович пошёл домой пешком, но не поднялся по крыльцу, не открыл входную дверь, как можно было подумать, а залез на чердак недостроенного развлекательного дома-гостиной – новой моды их посёлка – и улёгся на дощатый пол.
Свет луны пробивался в окошко, но в этот небольшой кусочек неба больше не залетела ни одна звезда.
Было ли это ещё одним странным стечением обстоятельств или чем-то иным, чему ещё нельзя подобрать объяснения, только именно в это время, когда Александр Викторович остановился на автомобиле посреди дороги, когда метеорный дождь обрушился на него, заставив пойти дальше пешком и спрятаться на чердаке – сервер камер видеонаблюдения вдруг начал постоянно перезагружаться, не желая работать, а патрульные полицейские находились далеко. Они задержали невесть каким образом забравшегося сюда пьяного человека, в грязном костюме, обросшего и пытающегося доказать им, что раньше здесь жил, был самым богатым человеком в посёлке. Так как буянил он изрядно, пришлось привлечь второй патруль. За всеми этими событиями, одиноко стоящая машина привлекла внимание лишь к утру.
С каким-то отстранением наблюдал Александр Викторович за тем, как развивались события дальше.
Утром к его дому подъехало сразу несколько машин полиции. Украдкой смотря в окно, будто был каким-то преступником, он видел, как жена его со страхом слушала полицейских, что-то отвечала, говорила. Видел, как она приложила ладонь ко рту, а затем слёзы брызнули из её глаз. Она поспешила в дом. Полицейские нерешительно потоптались на месте, затем двое пошли следом за ней, а двое направились к машинам.
Бессонная ночь всё внутри него вывернула наизнанку: чувства перемешались, а вместе с тем обострились, точно их крепко присыпали красным перцем, поэтому видя испуг своей жены, Александр Викторович почувствовал не жалость к ней, а глухую радость. Он подумал о том, что она сейчас боится больше всего не его потери, своего мужа, а всех его денег, власти, будущего распланированного отпуска на острове. Летящая в пропасть сытая, богатая жизни вызвала слёзы, а не исчезновение любимого человека.
«Пусть, пусть ревёт, пусть переживает, пусть! Вся её любовь цвела только удобренная моими деньгами!» – так думал беглец, отползая от окна. Он улёгся посреди комнаты и провалился в воспалённый шёпот своих мыслей.
Жена, работавшая учительницей в школе в соседнем городке, в этот день на работу не пошла. Хорошо, что были летние каникулы.
Вскоре по брусчатке перед домом зашуршали покрышки ещё одной машины. Александр Викторович вновь выглянул в окно. На такси приехала тёща.
– Ха! – покатился он со смеху, – тяжёлая артиллерия! Ну, сейчас начнётся!
Тёща вбежала по ступенькам на крыльцо и скрылась за дверью. Что происходило внутри видно было плохо, как он не старался всматриваться.
– Ах ты! – ругнулся он. Тут же вспомнил, что где-то здесь должен быть его старый бинокль, подаренный ещё отцом на отлично законченные девять классов.
По каким-то причинам он не выкинул его, а спрятал тут.
– Ну ка, ну ка, – метался, как умалешённый попавший на свободу. Александр Викторович пытался его найти, а когда нашёл в одной из коробок, победно гикнул и ринулся к окну.
– Стой, стой, – осадил он сам себя, – стой, надо действовать тише, иначе заметят.
Отойдя на пару шагов от окна вглубь комнаты и отодвинувшись чуть вбок, он навёл бинокль на окна гостиной.
– Сейчас глянем, что там они говорят, какие планы строят.
Обняв свою Олю, мама что-то её говорила, но та лишь вздрагивала.