Друзьям нужно было уходить.
– Я буду за вами следить, – ещё раз повторил Енот.
Пацаны рванули к выходу и Енот наблюдал в окно чердака, как они перебежками добрались до раскрытого окна в туалете детского дома, забрались туда, подбросив Денчика, слишком маленького, чтобы подтянуться самостоятельно и скрылись в темноте.
Енот ещё долго стоял у окна. Он смотрел на половину луны, повисшую прямо над ним. Была ли это убывающая луна или наоборот – он не знал, никогда не был силён в астрономии. Да и если честно, только недавно заметил, как много звёзд на небе и как они прекрасны. И всё же хотелось верить, что то была луна наоборот.
Денчик, Лёха и Вовчик, таща за собой чемоданы, прежде чем загрузиться в подъехавший микроавтобус, по очереди глянули в окно недостроенного дома на противоположной стороне улицы. За чёрными деревьями – вынужденно оголившимися, чтобы весной начать новую жизнь, – оно словно повисло на одной из веток, склонившейся под тяжестью налипшего снега. В стекле его отражалось низкое небо, но мальчишки точно знали, что за ним стоит Енот и машет им рукой. Сами помахать они не смели, но широко улыбнулись и подмигнули.
У всех начиналась новая жизнь.
Как будет дальше развиваться история – кто знает? Возможно об этом нам поведают наши друзья, став писателями, как Ильиф и Петров. Только их будет трое. Пока же пусть всё остаётся как есть. Ни Вовчик, ни Лёха, ни Денчик не перестанут думать о своём друге, спрятавшемся от мира по одному ему ведомым причинам.
Постойте! Но неужели вот так и останется рассказ неоконченным с многозначительным, но совершенно никчёмным концом?
Всё-таки надо разобраться хотя бы в том, что привело Енота на чердак, не заглядывая в мерцающую дымку будущего.
Поэтому, как я не спешу, придётся продолжить рассказ, раз уж начал.
Енот
Как рассказчик я заранее прошу у вас прощение за то, что, быть может, эта часть окажется если и не дольше, чем предыдущая, то уж точно не такой простой. Всё-таки мир детских фантазий куда увлекательнее описывать, особенно мне, чем будни взрослых. Взрослая жизнь, как бы кто ни старался сохранить свежесть детского взгляда, тонким слоем откладывает внутри каждую прошедшую минуту, преобразуясь в итоге либо в прекрасный коралловый риф, либо рассыпающуюся прахом в бездне времени. Это человеческий опыт.
На самом деле Енот был вполне успешным человеком. Во взрослом мире, естественно. Хотя он и не стал учёным, инженером или строителем. Не стал он и доктором, учителем, рабочим или деятелем искусств. Писателем, наконец, какие попытки решил предпринять я. Он решил стать и стал успешным финансистом. Очень уважаемая, из-за плотного запаха денег, клубами нолей скрывающего каждого, кто скажет, что он финансист, но и очень никчёмная профессия, если задуматься.
Только задумываться привыкли немногие взрослые, полагаясь на универсальные скрипты «так принято», в отличие от тех же детей. Тем не менее эта привычка привела к тому, что взрослые, выронив где-то на одной из возможных развилок своего пути здравый смысл, поставили ничего не производящего, но жутко умного финансиста, на ряду с многочисленными юристами и банкирами, на самый верх выстроенной ими же пирамидки.
– До завтра! – бросил Александр Викторович своей секретарше, даже не глянув в её сторону, и поспешил уйти.
Лифт повёз его вниз с самого высокого этажа, висевшего надо всем городом. Каждый день окидывая взором панораму столицы, Александр Викторович упивался тем, что она принадлежала ему. Он управлял ей держа в руках невидимые финансовые потоки страны, сходившиеся в его офисе. Ощущая их напряжение, он дёргал их поочерёдно, чувствуя при этом что-то вроде магического могущества, ну или просто всезнайства. О чём он в той или иной форме намекал своим подчинённым в каждом разговоре.
Он любил думать о своей власти, нарочно гася свет вокруг себя, чтобы не видеть множество других, не менее успешных финансистов.
Двери лифта открылись на подземной парковке и уверенным шагом, глянув на дорогие часы, Енот направился к автомобилю. Узнав хозяина, тот сам распахнул перед ним дверь, мотор бархатно зашелестел всеми двенадцатью цилиндрами, лазерным светом вспыхнула головная оптика.
О, да!
Александр Викторович так и не смог научиться сдерживать улыбку, когда видел свою власть материализованную в дорогих вещах, какими он полюбил окружать себя сразу, как сделал первые шаги на пути к большим деньгам.
Из дорогой музыкальной системы по салону разливалась классическая музыка. На это раз Мусоргский. Дорога домой, как и всегда в это время, занимала меньше часа. Двадцать минут на то, чтобы объезжая пробки по разделительное полосе, включив мигалку, выбраться из города, оставшегося сверкать в зеркалах заднего вида и ещё пятнадцать по идеальной дороге к одному из элитных посёлков пригорода.