***
Лауреату последние ночи совсем не спалось, страшно было. Так, днем на любимом диванчике дремал с открытыми глазами и вздрагивал даже от незначительных шорохов. Очень хотелось, чтобы быстрее это все закончилось, хотя он толком не понимал, что должно закончиться. Третий день он не ходил на службу, сославшись на нездоровье, жался к последним новостям по телевизору и даже вчера с вечера водки выпил после того как сходил в ближайшую церковь, но, не зная, что там делать, потолкался с зажженной свечкой среди бабушек, а когда выходил, не знал, куда ее деть. Заплевав хилый огонек, запихнул в карман, а та исхитрилась его укусить и ожечь указательный палец воском. Он, все же додумавшись до того, что никто его ни убивать, ни судить не собирается, с вечера проглотив снотворное, уснул под колыбельную последних новостей.
Сначала ему снился летний лес, какие-то сопливые грибы, похоже, что ядовитые, а потом к нему подбежал кто-то похожий на зайчика, а затем появился туман, сладкий на вкус, и вдруг – операционная с двумя его неизменными помощниками. Все ярко освещалось, было привычно и спокойно. Те двое о чем-то шептались и негромко хихикали, лапа анестезиолога жестикулировала то ли утвердительно, то ли отрицательно. Тут и зашла страждущая перемен в своей жизни, то есть объект сегодняшней операции. Он ее не успел разглядеть, а сестра уже повела усаживать в кресло и готовить к осмотру. Она что-то долго возилась с ней, потом подошла с совершенно непонятным взглядом. Тот пошел осматривать и сразу расшифровал, что было в глазах медсестры. Пациентка была явно несовершеннолетняя, что противоречило всем установкам и правилам его специальности. Но лауреат помнил, о чем его предупреждали. Осмотр сделал ситуацию еще более жуткой. Девочка была еще девственница, настоящая, а не нарисованная. Лауреат вспотел, пот начал затекать в глаза, капал на маску, просачиваясь вкусом свежей крови. Он был труслив по натуре, и по натуре же приспособленец, и всегда к меньшим страхам приспосабливался, потому был успешен и почитаем. Конечно, закона он боялся, но тот дядька с холодными стеклянными глазами и голосом, от которого в кишках бурлил ледяной понос, был страшнее. Громиле-анестезиологу было плевать, он тут ответственности не имел, а потому наболтал сколько нужно и вколол. Сестра боялась только собак и в компании таких же, как она, успешно прикармливала их колбаской с цианидом. И, конечно же, лауреат выбрал-таки минутку и пообещал им за сегодняшнюю работу очень даже прилично, но, похоже, что из своих закромов придется заплатить, так как от того заказчика можно было получить только обморок или заикание. В прошлый раз лауреат так стучал зубами, что часть пломб выпала, а на бюгеле крючок обломился, к тому же нижние клапаны не сработали. Он резал, горилла следил за монитором, а сестра тампонила. Цвет и гордость главной столичной профильной клиники действовали привычно и слаженно.