— Нельзя без еды, хозяева. Мне надо, чтоб мои сказки силы набрались.
— Ну, пусть набираются! — разрешил богач и протянул солдату большую ложку.
Вот после ужина хозяйка постелила себе перину на полу, а ее муж и солдат легли на полатях.
— Начинай сказку, — говорит мужик.
Солдат и начал рассказывать:
— В одной деревне жили-были муж с женой…
Рассказывал солдат, рассказывал, и вдруг приключилось чудо. Превратились оба, и служивый и хозяин, в бурых медведей и убежали в дремучий бор. Вырыли себе берлогу под зеленой елкой и стали жить-поживать, на боку лежать и свою лапу сосать.
Пришла весна-красна, медведи из берлоги вылезли. Глядь-поглядь, на лугу корова пасется. Они ее разорвали и съели.
Наутро солдат-медведь говорит медведю-мужику:
— Сегодня мы пойдем на то пастбище, куда твоих коров выгоняют. Увидит нас твоя жена, закричит, созовет твоих батраков, они меня поймают, а ты убежишь.
Мою шкуру сдерут и повесят сушить, а сами пойдут за лошадьми. Ты не зевай, укради мою шкуру. Если украдешь и спрячешь, мы опять будем людьми, а не украдешь — придется нам всегда оставаться медведями.
Медведь-мужик послушался медведя-солдата и утром побежал на крутой бережок, на весеннее пастбище, где его коровы гуляли, а жена на камне сидела, пряжу пряла и стадо пасла.
Кинулись медведи на коров. Сразу троих задрали. Увидела это хозяйка, закричала, кликнула батраков, что рядом пахали. Прибежали батраки с вилами и палками. Мужик-медведь убежал, медведя-солдата батраки связали и шкуру с него содрали, на березу повесили. Сами побежали лошадь запрягать, чтоб медведя в деревню увезти.
Тут медведь-мужик к березе подбежал, да как дернет за шкуру. Дернул и кубарем вниз полетел.
Огляделся, что такое? Сидит он в своей избе на полу. Еле-еле свечка теплится, в трубе метель воет. Проснулась жена, спрашивает, что случилось.
— Как что? — отвечает хозяин. — Мы с гостем-солдатом трех наших коров съели.
Засмеялась жена, говорит:
— Ну, где там съели. Вы оба на полатях спали и во двор не выходили.
Не поверил мужик. Побежал с фонарем в хлев, а там все коровы целехоньки.
Наутро проснулся солдат, жалуется, что у него все болит, не может, дескать, с места сдвинуться. Вот он сутки лежит, и другие лежит, и третьи. Не выдержал жадный хозяин, стал просить служивого, чтоб он уходил.
— Я уйду, когда выздоровею, — отвечает солдат, — а до этого за каждый день стану тебе платить серебряный рубль.
Тогда это большие были деньги. Обрадовался хозяин. Не знает, как солдату угодить. Пролежал солдат у мужика год и три месяца. За каждый день заплатил солдат серебряными рублями. Набрал хозяин целое ведро серебра и запер его в шкаф.
Вот простился солдат, а хозяин пошел во двор навоз убирать.
Вернулся домой, отпер шкаф. Хотел жене богатство показать.
Жена в ведро заглянула, не своим голосом закричала. Лежат в ведре не серебряные рубли, а куски бересты.
Мужик бросился к уряднику, рассказал ему, как было дело, урядник и сотские догнали солдата, отдали его под суд. Не знали судьи, как им быть. Дело дошло до царя. А царь был злой-презлой. Он приказал отрубить солдату голову.
Говорит солдат царю:
— Я мужику давал деньги, не бересту. А тебе я двадцать пять лет честно прослужил… Отпусти ты хоть на пять минут с белым светом проститься.
Царь позволил. Но едва солдат вышел на крыльцо, как откуда ни возьмись полилась вода. Все больше ее, все больше. Вот уже первый ярус под водой, царь на второй побежал, а вода его догоняет. Полез царь на крышу, вода и крышу залила. Забрался царь на трубу, вода за ним до колен дошла.
Вдруг видит царь: плывет лодка. Там рыбак сидит. Закричал царь:
— Я здешний царь, спаси меня!
— А что проку с царя, — отвечает рыбак. — Пойдешь ко мне в батраки, возьму в лодку, не пойдешь — не возьму!
Нечего делать. Согласился царь. Рыбак посадил его в лодку и привез в свою избенку, что неподалеку стояла. И царь за шестьдесят рублей нанялся в батраки, на все лето.
Вот царь все лето рыбу ловил и сети чинил. Осень пришла, он попросил расчет. А рыбак дал ему шестьдесят рублей и говорит:
— Пойди в город, купи белой муки и мяса, наделай пельменей и начни торговать.
Царь послушался рыбака, купил муки и мяса, наделал пельменей, стал торговать. Выгодно продал и опять пошел новыми пельменями торговать. И еще, и еще… Пересчитал деньги, глядь, у него не шестьдесят рублей, а двести сорок.
«Хорошо у меня торговля идет!» — подумал царь и решил замешать оставшуюся муку. Только принялся тесто ставить, глядь, а в муке отрубленная рука.