Отто. Жанр?
Конферансье. Она не артистка... Она случайно с нами... В общем, это моя поклонница.
Отто (усмехнулся). Вы ездите на фронт с поклонницами?
Конферансье. Случается... У нас народ любит эстраду...
Отто. У нас тоже... Я работаю в мюнхенском "Симплициссимусе"... Слышали про такое кабаре? Когда-то мы гастролировали в России. С большим успехом. У вас легко работать. Зритель наивен и доброжелателен. (Пауза.) Так что ж нам делать, коллега?.. Забавная ситуация, не правда ли?
Конферансье. Для нас не очень...
Отто. Для меня, честно говоря, тоже... Я бы не хотел, чтоб с вами обошлись как с военнопленными... Вы понимаете, о чем речь? Мы - артисты и должны поступать как люди, служащие искусству... Это - мой принцип!.. Я пользуюсь здесь кое-каким влиянием. Командир дивизии - мой поклонник... (Усмехнулся.) Вроде вашей девочки... Это он приказал передать вас в мое распоряжение. Поэтому вас не погонят в лагерь, не заставят рыть окопы и будут кормить... Вас еще не кормили?
Конферансье. Нет.
Отто. Будут! Конечно, без икры и водки... Вы там привыкли, я знаю... Говорят, у вас артисты на особом довольствии? Но сейчас - война... Уж извините, потерпите... Так вот, коллега, у меня есть давняя идея. Думаю, она вам понравится... Я хочу открыть в Мюнхене международное кабаре! Лучшие номера европейской эстрады... Французской, польской... русской... Интершоу!.. А?! Шикарная идея?
Конферансье. Вы для этого решили захватить Европу?
Отто. Что?.. (Засмеялся.) Это надо записать. Дарите репризу?
Конферансье. Берите, мне она вряд ли пригодится...
Отто (азартно). Я хочу сделать каскад комиков... Парад шутов. Уленшпигель, Пьеро, русский Петрушка... Живое народное веселье. Людям надо как-то сохранить импульс жизни! Когда-нибудь эта ужасная война кончится, и тогда они вспомнят нас добрым словом! Ну что? Идете в дело?
Конферансье. После войны - с удовольствием...
Отто. А сейчас - нет? Почему?
Конферансье. Мне трудно будет вам объяснить. У нас немножко разный подход...
Отто. Только не надо демагогии и лозунгов! Пусть военные колошматят друг друга... У них своя профессия, у нас - своя... Надо честно заниматься своим делом, и тогда кровь и дерьмо к тебе не липнут! Скрипач играет Моцарта... Чей скрипач? Неважно! Лишь бы Моцарт звучал как Моцарт, тогда он не ваш, не наш, а принадлежит господу богу! Вы со мной не согласны?
Конферансье. Про Моцарта судить не берусь, а наше ремесло конкретное...
Отто. Поясните.
Конферансье. Я своими шутками улучшаю настроение! Мне бы очень не хотелось, чтобы ваши солдаты в хорошем настроении стреляли в наших...
Отто. Я же просил: без демагогии! Надеюсь, вы беспартийный?
Конферансье. Да.
Отто. Я тоже. Это должно нас объединять.
Конферансье. Конечно. Но все-таки мы с вами в разные партии не вступили...
Отто (хмыкнул). Эту репризу я записывать не стану. За нее могут и повесить... (Неожиданно нервно.) Здесь вообще вешают довольно часто, коллега! Если б в Мюнхене мне кто-то сказал про это, я бы никогда не поверил. Но теперь я все видел сам. Оказалось, мы, немцы, вешаем людей так же аккуратно, как белье на просушку... (Вскочил, начал расхаживать по комнате.) Что вы хотите от меня, Буркини? Я не по своей воле взял над вами шефство. Это - приказ. Теперь я за вас отвечаю. Вас надо куда-то деть... Я вам предлагаю работу, еду... Чего еще?!
Конферансье (доверительно). Слушай, коллега! У нас есть такая опера "Князь Игорь"... Там князю хан говорит: "Хочешь, возьми коня любого, возьми любой шатер..." А наш знаешь что в ответ: "Отпусти ты меня, хан, за-ради бога!"
Отто. Отпустить? Куда? Вы думаете, так просто перейти линию фронта?
Конферансье. Это уж не твоя печаль. Отпусти! И нам проще, и тебе не мучиться... Давай дальше веселить ты - своих, я - своих и посмотрим, кто посмеется последним...
Отто. Это невозможно. Лучше хорошо обдумайте мое предложение.
Конферансье. Я - не тугодум. Что решил, то решил...
Отто. Вам нравится рыть траншеи в мерзлой земле?
Конферансье. А что? Я из мужиков... Люблю копать...
Отто (неожиданно зло). Стыдно, коллега! Вы уже не молодой человек. Что вы корчите из себя героя?.. Вы что, не понимаете, чем вам это грозит?.. Вы работали в действующей армии... Для нас вы - политработник... (Достал пистолет.) А ну, встать! К стене! Руки на голову! (Заорал.) Считаю до трех... До двух... Вообще не считаю! (Нажимает курок пистолета. Раздается щелчок, из дула пистолета, медленно надуваясь, вылезает воздушный шарик и пищит. Пауза.) Скажите честно, вы сразу поняли, что пистолет не настоящий? Вы это сразу поняли?
Конферансье (устало). Конечно...
Отто. Однако побледнели достаточно натурально...
Конферансье. Я думал, он водой брызнет, а этого не люблю. (С трудом опускается на стул.)
Возникает пауза, в течение которой Отто с любопытством разглядывает Конферансье.
Отто. У вас есть дети?
Конферансье. Даже внук.
Отто. Вы его очень любите?
Конферансье. Идиотский вопрос.
Отто. Тогда поклянитесь его жизнью, что наш разговор останется между нами.
Конферансье. Я не склонен к мистике. Ни к какой мистике.
Отто. А я - склонен. Я верю в клятвы, и, если вы дорожите жизнью мальчика, вы ее не нарушите... У меня тоже есть мальчик, и я не хочу, чтоб он осиротел... Клянетесь или нет?
Конферансье. Хорошо... Клянусь.
Отто (подошел к двери, выглянул, не подслушивает ли кто, вернулся, начал переодеваться, говоря при этом быстро и деловито). Я попытаюсь вам помочь. Но для этого вам все-таки придется выступить. Один раз... Через неделю у нас большой национальный праздник. Ожидается приезд больших гостей из Берлина. Здесь, в городе, состоится концерт. Я включу вас в программу. Подготовите со своими артистами несколько номеров. Фокусы, пантомима... Ну, в общем, что хотите... Главное - повеселее... Я хочу показать вас своему генералу. Вы должны ему понравиться. Впрочем, это не трудно. Он смешлив, как ребенок. Далее я уговорю его выписать вам пропуск к линии фронта... Для выступлений. Вам дадут грузовик с одним шофером... Понимаете? Если вы убежите во время обстрела или бомбежки, мне уже будет безразлично. Я к тому времени буду далеко. Все! Вопросы есть?
Конферансье. Девочку можете отпустить?
Отто. Для вас это важно?
Конферансье. Очень.
Отто. Хорошо. Девочку отпустят сегодня же.
Конферансье. Можно и завтра. Я бы хотел попрощаться...
Отто (с усмешкой). О, да вы сентиментальны... Ладно. Девочку отпустят. Незачем ей присутствовать на репетициях. Пусть уж остается вашей поклонницей до конца. Видите, я даже забочусь о вашей репутации...
Конферансье. Спасибо. Вы очень добры...
Отто. Останутся актеры!.. Ну, кроме вашего танцора... Он - цыган. А цыгане у нас, как вам известно, подлежат... изоляции.
Конферансье (вскочив). Ваня? Да вы что!.. Он - русский. Это он так... покрасился для номера.
Отто. Поздно, коллега... Уже поздно! Его увели. Я же вам объяснял: на фронте некоторые номера не проходят!.. (Застегнул мундир, надел фуражку и теперь выглядит как обыкновенный офицер германской армии.) За работу, коллега! Не тратьте время на эмоции. За работу!
Конферансье тяжело поднимается на эстраду. Звучит музыка. Где-то
вдалеке, словно в его сознании, с танцем проходит Танцор.
Конферансье молча провожает его взглядом, потом, повернувшись к залу,
начинает говорить по-немецки, мучительно произнося слова.
Конферансье. ...Гутен абенд, майне либен хери. Их бин конферансье... Майне наме ист Буркини... Николай Буркини...
Свет на эстраде гаснет.
Высвечивается правая сторона сцены. Сейчас это - гримуборные клуба, в котором проходит концерт. Фокусник перед зеркалом надевает костюм индийского факира, готовясь к своему номеру. Рядом с ним клетка с голубями. Здесь же
Оно в клоунском наряде, нервно расхаживает по комнате, прислушиваясь к