В основе взаимоотношений между ядром Коминтерна (ИККИ, президиумом и политсекретариатом) и остальными секциями – коммунистическими партиями, его составляющими, лежал принцип демократического централизма, который часто упоминался в разных источниках, а именно: единство пролетарского интернационализма и дисциплины. В соответствии с этим основным принципом отношения между ИККИ, с одной стороны, и любой секцией, с другой стороны, не были отношениями равных, но, несомненно, регламентировались как отношения между начальником и подчиненным. Рассмотрим, к примеру, резолюцию президиума Коминтерна о споре внутри Чехословацкой коммунистической партии в 1929 году, в которой президиум заявил о том, что отношения между Коминтерном и его секциями не являются отношениями между двумя партнерами, которые ведут переговоры друг с другом, но они основаны на принципе пролетарской дисциплины85. Здесь ясно выдвигается требование о подчинении отдельной секции (партии) центральным органам Коминтерна.
Центральный орган Коминтерна часто пользовался своим правом, о котором говорится в уставе (статья 22), направлять своих уполномоченных в отдельные секции. На V съезде Чехословацкой партии, состоявшемся в феврале 1929 года, Циглер, как представитель Коминтерна, поддержал борьбу против правого крыла партии во главе с Жилеком и Нейратом86. Это лишь один случай вмешательства уполномоченного в дела национальной секции в то время, когда против правой оппозиции в самом Интернационале предпринимались широко распространенные чистки. Точно так же в 1929 году ИККИ послал Гарри Полита, представителя компартии Великобритании, и Филиппа Денгеля, представителя компартии Германии, на съезд Коммунистической партии США, где они выступали против правых уклонистов87. Центральные органы Коминтерна делегировали своих уполномоченных в национальные секции не только с целью устранения оппозиции директивам и указаниям, принимаемым Коминтерном, но также для обеспечения надзора за соблюдением правильных формулировок, соответствующих директивам и указаниям Коминтерна, в основных документах национальных секций. Если посылка уполномоченных не давала желаемых результатов, то Коминтерн мог бы отнести такой случай к проявлению оппозиции и представить его на рассмотрение Интернациональной контрольной комиссии (ИКК) или специальной комиссии, назначенной ИКК88.
Согласно уставу, ИККИ принадлежит право исключения из Коминтерна отдельных членов, групп или даже целых секций89. В некоторых случаях ИККИ обладал достаточными полномочиями для роспуска секции, хотя условия, при которых он мог это сделать, подробно не оговаривались в уставе. Коммунистическая партия Кореи, которую приняли в Коминтерн на VI Всемирном конгрессе, была исключена несколько месяцев спустя, в декабре 1928 года, специальным решением Коминтерна90. В 1938 году была распущена Коммунистическая партия Польши91.
Существовали также и другие средства для того, чтобы на практике добиться беспрекословного следования марксистской теории. Одним из таких методов было обучение иностранных коммунистов в советских школах. Тито говорил, что он сам читал лекции в Москве в Интернациональной ленинской школе92 и в Коммунистическом университете национальных меньшинств Запада (КУНМЗ)93. Первое учебное заведение, по замечанию Тито, явно было учреждено для подготовки высших партийных кадров для компартий зарубежных стран94. Тито также говорил о притоке денег из Москвы, которые, по его заявлению, оказали «вредное воздействие»95. Финансовая зависимость партий – членов Коминтерна, должно быть, сама по себе оказывала на них давление, хотя и не напрямую, и принуждала их к подчинению.
В погоне за главной целью: постоянно и неуклонно добиваться безоговорочного следования марксистской идеологии посредством влияния на высшие коммунистические чины – в арсенале Коминтерна имелось большое количество средств и полномочий, как предоставленных ему уставом, так и дополнительных: от совета до различных штрафных санкций, вплоть до исключения. Конечно, следовало бы полагать, что высокие посты, занимаемые лидерами, позволили бы им злоупотреблять властью, сконцентрированной в центре96. Можно также предположить, что такое злоупотребление властью было значительно сильнее в изучаемый период, чем в первое десятилетие истории Коминтерна. Скрытые зловещие признаки того, что власть в Коминтерне стала быстро продвигаться по пути к авторитаризму и централизации, стали явными, когда много российских и иностранных сотрудников Коминтерна исчезли во время «большой чистки» конца 1930-х в СССР97. Вышеупомянутое свидетельство позволяет в полной мере сделать вывод о том, что Коминтерн, как высокоцентрализованное учреждение со строжайшей дисциплиной, мог эффективно оказывать влияние для того, чтобы приверженность его доктринам и политике была безоговорочной. Единственная альтернатива для коммуниста, несогласного с политикой Коминтерна, – это его исключение из рядов Коминтерна и коммунистической партии98.