Терентий Дмитриевич издали увидел Самсонова, обрадовался, хотел было приподняться, но это ему не удалось. А Самсонов замахал рукой, чтобы лежал.
— Здорово, братец! — приглушенно произнес Самсонов. — Ты как?
— Сам не знаю, как угораздило. Там, на льду… Ну и скрутило же меня. Теперь все позади…
— Лежи, лежи. — Самсонов положил руку ему на плечо, сам сел на стул. — Вот тут я тебе принес немного. — Он указал на сверток. — Поправляйся. От Феликса Эдмундовича привет. Спрашивает, в чем нуждаешься, чем нужно помочь.
— Спасибо. Здесь все есть. Ничего не надо. А ты чего здесь?
— Контра поднимает голову. Помнишь, Дзержинский говорил, что кронштадтский мятеж не один, за ним кроется сеть заговоров. Так оно и есть, как в воду смотрел.
Помолчали. Самсонов увидел, что Дерибас устал, Поднялся.
— Ну я пошел…
Но Дерибас его удержал:
— Ты вот что, Тимофей Петрович… Зайди к профессору Шокину. Его адрес знает Нина. Он мне помогал, когда я был в подполье.
Дерибас поправлялся быстро. Теперь, лежа на больничной койке, он мог наконец оглянуться на прожитое. Вспомнил Онуфриевку — украинское село возле Кременчуга, усадьбу сахарозаводчика Толстого. Терентий любил наблюдать за детьми помещика: у них другая жизнь, да и сами они какие-то другие, всегда веселые. А Терентию нравится все «другое». Хоть и не приглашают его играть, но все равно наблюдать интересно — заглянуть хоть краешком глаза в другой мир.
Что такое? — удивился Терентий однажды утром. Дети помещика играли, бросая друг в друга мягкими кусками хлеба. Да так увлеклись игрой, что не заметили, как в грязи валялись целые булки.
Терентий вошел во двор. Помещик молча наблюдал за игрой и чему-то ухмылялся. Не веря своим глазам, Терентий поднял кусок хлеба и взял его в рот. Он был голоден. Дети засмеялись. Сгорая со стыда Терентий резко повернулся и побежал домой.
И сейчас, как и в ту минуту, Дерибаса охватил гнев. Он вспомнил, как тогда все закружилось перед глазами: и самодовольный помещик, и его усадьба, и его дети. Его охватила ярость. «В семье не хватает хлеба, нет денег, а здесь топчут хлеб ногами».
Что же происходит? Теперь этот вопрос постоянно возникал в уме подростка. Окружающая действительность заставляла его все больше и больше задумываться…
Дерибас сел на кровать, оглядел палату, словно пробудился от кошмарного сна. Сколько событий за каких-нибудь семнадцать лет! Целая историческая эпоха!..
Вот Кременчуг. 1904 год. Терентию уже двадцать лет. Поздним вечером он идет на квартиру к недавно приехавшему из Петербурга члену нелегальной ячейки социал-демократической партии Савельеву, которому поручено возглавить забастовку кременчугских рабочих. В помощь ему выделен Дерибас…
В разгаре весна: цветут яблони, абрикосы, воздух южного украинского городка наполнен ароматом. В душе у Терентия все поет. Осталось всего два экзамена в реальном училище, а потом — самостоятельная жизнь! Год назад он нашел настоящих друзей, единомышленников — вступил в партию Ленина. Почувствовал, что наконец обрел себя. Какие дружные девчата на папиросной фабрике Дурунчи! Все, как одна, приняли участие в забастовке, которую тогда организовал он, Дерибас. Это было тогда. А сейчас готовится забастовка покрупнее — целого района!
Терентий свернул на темную улицу, но и без фонаря он мог здесь хорошо ориентироваться. К тому же ярко светила большая южная луна. Вот и дом, где живет Савельев. Терентий остановился, огляделся по сторонам — никого, тишина…
Рукой нащупал знакомый крючок у калитки, вошел во двор. Сквозь щели прикрытых ставен, как обычно, пробивался слабый свет. Терентий тихо постучал, как было условлено. Дверь отворилась, и он смело вошел внутрь.
— Не двигаться! Руки вверх! — Дорогу загородил жандарм. Он быстро обыскал Терентия, потом приказал: — Пройдите в комнату. Не разговаривать!
Дерибас всю ночь просидел на стуле, пока жандармы рылись в вещах Савельева. От нервного напряжения сон пропал, только чувствовалась слабость, так как весь день почти ничего не ел. Потом под конвоем шел по улицам просыпающегося города под звуки благовеста.
Долго сидел в душном коридоре жандармского управления в ожидании допроса. Незаметно прикорнул на скамье. Встрепенулся от шума: с улицы, с той стороны, где стоял дежурный стражник, ввели новую партию арестованных. То были пожилые рабочие.
Дежурный вместе с конвоем занялся вновь прибывшими, отошел от двери. Терентий решил: «Сейчас или никогда! Проход свободен!» Передвигаясь вдоль стены все ближе к двери, застыл у выхода. Вошел посетитель, и за его спиной Терентий шмыгнул на улицу…