— Простите, вы из Твери?
Дерибас резко обернулся. Рядом стоит девушка среднего роста, с длинной косой, в меховой шубке. Такого не ожидал! От этого растерялся, потерял дар речи. Вот уж нелепый вид был тогда: эдакий детина стоит перед девушкой и молчит! Только пялит на нее глаза! Прохожие стали обращать внимание. Дерибас заново пережил все, как было.
Девушка повторила:
— Простите, вы из Твери?
— Аптека, аптека…
— Что вы?
— Извините. Это я так… Нет, из Нижнего.
Девушка сердито сказала:
— Ну что же вы?! Я не могла ошибиться. А вы что-то бормочете!
— Простите, никак не ожидал увидеть вас. Я думал, что придет мужчина, и представлял его таким рослым и пожилым.
— Пойдемте, — решительно сказала девушка. — На нас обращают внимание. Называйте меня Нина.
Дерибас и Нина вышли на улицу. Наступили сумерки. Было зябко.
— Вот паспорт на имя Страхова, — заговорила Нина. — Это документ моего двоюродного брата. В нем изменили только имя и год рождения. Теперь вы будете моим двоюродным братом. Понятно? — Девушка искоса посмотрела на Дерибаса. Он смущенно кивал головой. — Заучите все, что написано в паспорте. А свою фамилию временно забудьте.
— Да, да, временно, — повторил Дерибас.
— И держитесь, пожалуйста, посвободнее. — Она взяла его под руку и улыбнулась. — Вот так!
Они зашагали по Невскому.
— Я отведу вас сейчас на квартиру к члену Географического общества Шокину. О наших делах ему не рассказывайте. Хотя он и помогает, и человек он надежный, у властей вне подозрений, но он не должен всего знать. — Нина инструктировала Дерибаса быстро и настолько четко, что ему оставалось только кивать головой в знак того, что он все понял. Сразу было видно, что она имеет опыт в такого рода делах. Дерибас хотел было спросить, давно ли она состоит в партии, но удержался, понял, что это неуместно. А Нина между тем продолжала: — У Шокина вы поживете дня три-четыре. Потом вас устроят в Сестрорецке.
Дерибасу было все равно: в Колпино, в Ораниенбауме, в Сестрорецке, где угодно — лишь бы работать.
— К вам придут и расскажут, что делать дальше, — закончила Нина.
Остальную часть дороги они шли молча. Дерибас был не робкого десятка, но тут не знал, о чем говорить. Только время от времени искоса посматривал на красивое лицо девушки.
У Шокина, члена русского Географического общества, была богато обставленная квартира, и Дерибас поначалу не знал, как себя держать, куда девать свои руки: то засунет их в карманы, то вытащит и опустит по швам. Нина представила его хозяину и, сославшись на дела, ушла. Шокин повел его в другую комнату.
— Жить, молодой человек, вы будете здесь, — сказал он и ушел.
Комната небольшая, но обстановка необычно богатая: красивый диван, мягкое кресло, резной столик с настольной лампой, книжные полки. Все это смущало, заставляло держаться осторожно. Терентий не мог даже решиться лечь на диван, хотя очень устал. Так и просидел до ужина в кресле. Вспомнив все это, Дерибас улыбнулся.
Вечером. Шокин пригласил Терентия к чаю. Стол был накрыт белоснежной скатертью, на тарелках лежали разные кушанья, а из соусника ароматно пахло…
— Прошу вас, садитесь, угощайтесь, — любезно предложил хозяин.
Они были вдвоем. Отказываться было неудобно, да и голод сделал свое дело. Дерибас положил себе на тарелку немного какой-то закуски и стал жевать.
— Вы, молодой человек, не дурите. — Шокин говорил по-отечески. Он был намного старше Дерибаса. — Кладите побольше мяса и ешьте. Вы ведь голодны. Я-то вижу…
Дерибас ел жареное мясо с приправами, такое вкусное, что запомнилось на всю жизнь… После того как он утолил голод, Шокин спросил:
— Почему вы стали большевиком?
Вопрос удивил Дерибаса. Он отложил вилку в сторону и посмотрел на профессора:
— Я хочу бороться против угнетения. Если человек хочет добиться справедливости, он должен состоять в партии Ленина.
— Есть и другие партии, которые выступают против царизма.
— Вы имеете в виду кадетов? Так это партия буржуев.
— Почему обязательно кадеты? А социалисты-революционеры — продолжатели традиций народничества? Анархисты? Это смелые люди, готовые пойти на любые жертвы.
Дерибас успел познакомиться с идеями эсеров и анархистов, читал кое-какую литературу. Поэтому уверенно ответил:
— Мне с ними не по пути. Социалисты-революционеры видят опору в крепком крестьянстве. Их идеал нечто среднее между помещиком и зажиточным крестьянином. А я знаю, что это такое! Кулак выжмет из бедняка все соки. Таких я уже повидал. Все это снова приведет к эксплуатации человека человеком.