В бумажке, спрятанной в патронной гильзе, значилось время проведения очередного рейда подразделений дивизии в отношении банды Струка, маршрут и численный состав.
— Хорошо подготовленная сволочь, — прочтя, хмыкнул Потажевич. — Немедленно арестовать по-тихому и ко мне.
Чуть позже бледный писарь сидел в его кабинете под охраной двух сотрудников.
— Что скажешь на это? — достав из ящика стола, начальник продемонстрировал гильзу с запиской.
— Я всё расскажу, всё. Только не губите! — брякнулся Черемисов со стула на колени.
— Сядь на место, подлец, — сжал Потажевич губы. — Слушаю.
И Черемисов, сбиваясь, сообщил, что работает на банду несколько месяцев, в чём глубоко раскаивается.
— На твоё раскаяние мне наплевать, — подался вперёд начальник. — Жить хочешь?
— Хочу, — хлюпнул писарь носом.
— Тогда слушай меня внимательно.
Спустя ещё час, под негласным контролем особистов[30] предатель оставил в том же месте вторую закладку. В послании, исполненном его рукой, сообщалось, что в следующую субботу, утром по Днепру в Кременчуг отправляется речной буксир «Незаможник» с грузом конфискованной в Киево-Печорской Лавре золотой утвари. Охрана — несколько сотрудников ЧК и отделение красноармейцев.
— Такое явно заинтересует атамана, — сказал начальник, когда послание было готово. — И, думаю, он лично возглавит нападение.
В указанное время буксир отвалил от пристани и, дымя трубой, двинулся вниз по течению. По палубе прохаживались несколько человек в кожанках, на полу рубки стоял «льюис»[31] (рядом сидел расчёт), в трюме укрылся стрелковый взвод ещё с двумя пулемётами и гранатами.
По бортам поплыли широкие, поросшие густыми лесами берега, над простором вод звонили колокола Лавры, призывая паству к заутрене. По мере удаления от города колокола становились тише, спустя час вокруг установилась тишина, нарушаемая лишь стуком двигателя в машинном отделении.
Операцией руководил лично Потажевич, прихвативший с собой Крамаренко с тремя оперативниками и Павла, напросившегося вторым номером к пулемёту.
На втором часу, когда берега стали чуть уже и обезлюдели (лишь изредка встречались рыбачьи лодки), справа на берегу заметили дым, а затем из протоки, шлепая по воде шлицами, на речной фарватер перед буксиром выполз небольшой колесный пароход. На палубе и надстройках темнела вооруженная толпа, а с мостика проорали в рупор: «Стоп-машина! Я атаман Струк!»
Буксир замедлил ход, пароход начал подворачивать к нему. Когда расстояние сократилось до трёх трёх десятков метров, а на носу «колесника» скопилась основная масса нападавших, из рубки буксира ударил пулемёт. Из трюма стали выскакивать бойцы (заработал второй пулемёт), на нос встречного судна полетели гранаты.
Свинцовый ливень и осколки сметали бандитов в воду, крушили мостик и деревянные надстройки, затем суда столкнулись, красноармейцы ворвались на палубу. Спустя пятнадцать минут всё было кончено. В числе захваченных бандитов атамана не оказалось, зато имелся его заместитель — чубатый, в гайдамацких шароварах и с волчьим взглядом.
— Где Струк? — шагнул к нему Поташевич, ткнув револьвером в зубы.
— Та пишов ты, — харкнул тот на палубу и отвернулся.
— Крамаренко, займитесь, — обернулся начальник к своим. Чубатого, заломив руки, потащили в ближайшую каюту. Пока собирали оружие и загоняли пленных вниз, пленного с пристрастием допросили. Выплевывая зубы и хлюпая разбитым носом, самостийнык[32] сообщил, что Струк в нападении не участвовал, а ещё назвал место дислокации штаба. Село Гусинцы в семи верстах выше по реке. Чубатого тут же сопроводили на буксир (туда попрыгали чекисты), и «Незаможник» на полных парах отправился вниз по течению.
Вскоре из города в Гусинцы выдвинулся конный эскадрон с тачанками, штаб изрубили в капусту, но атаман сбежал. Лишенные же управления отряды к осени разгромили полностью.
Начальник оценил сметливого и смелого парнишку, назначив Судоплатова младшим оперуполномоченным. Павел принял в обслуживание стрелковый батальон. Там уже имелась агентура, оставленная предшественником. Он стал приобретать новую. Пригодились знания, полученные от наставника и почерпнутые в «основах», первая вербовка прошла удачно. Заимел Павел и явочную квартиру в городе, с ней помог оперативник, ранее обслуживавший батальон. Звали его Ван Фа, по национальности китаец.
Дивизия была интернациональной, в ней помимо русских с украинцами служили латыши, бессарабцы, греки и немало китайцев. До революции многие работали на шахтах Донбасса, оттуда был и Ван Фа. Он был на шесть лет старше Павла, отлично знал русский, а ещё владел приемами рукопашного боя под названием «ушу». На этой почве подружились, и за месяц коллега обучил Судоплатова основным приемам этого восточного единоборства.