— Когда везешь провиант в очередной раз? — поинтересовался заместитель.
— В ночь на Ивана Купала.
— А что именно?
— Воз фуража и второй — с салом, мукой и горилкой.
— Ладно, теперь езжай домой и никому ни гу-гу, — наклонился к Шварцу начальник. — Или сам понимаешь, — похлопал по кобуре нагана.
Когда Павел вывел старосту с явочной квартиры и вернулся, втроем стали думать, что предпринять дальше…
Ночь на Ивана Купала наступила. В фиолетовом небе висела луна, пушисто мерцали звезды, у далекого горизонта мерцали костры. По ночному шляху катили две груженые пароконные телеги. На передней сидели староста и Павел в свитке и полотняных штанах, на задней — немой работник Шварца Клаус.
У древнего кургана обоз свернул дальше в степь, двинувшись по бездорожью. Изредка всхрапывала лошадь, да побрякивала уздечка. Проехали ещё пару верст, спустились в поросшую бурьяном низину, впереди затемнела балка. Внезапно из-за ближайшего куста возникли две тени, клацнули затворы.
— Стоять!
— Тпру, — натянул Шварц вожжи.
— А, цэ ты нимыць, — материализовалась одна из теней, подойдя ближе. — Доставляешь провиант?
— Как приказано, — кивнул картузом староста.
— А горилки привиз?
— Само собой.
— Оцэ гарно, бо хлопци заждалысь, — и исчез.
Двинулись дальше, на опушке замигали огни хутора, въехали в короткую улицу. Посередине ярко горел костер, вокруг сидели и стояли люди с винтовками.
— Разговление[41] прывэзлы, хлопци! — радостно загоготал кто-то.
Обоз окружили. Хлопнула дверь ближайшей хаты, появился человек в сопровождении второго.
— Ша, бисовы диты! — рявкнул он густым голосом. Хлопцы расступились. Человек подошёл к телегам.
«Вот ты какой, Лютый», — подумал Павел, а староста слез с седелки и поклонился.
— Всё привёз, пан атаман, как велели.
Атаман выглядел впечатляюще: рослый, черноусый, в офицерском френче, широких шароварах, через плечо маузер, сбоку шашка.
— А цэ хто такый? Раниш у тэбэ був инший? — подозрительно уставился на Судоплатова.
— Тот захворал, а это мой племянник. Надежный парень, — заверил Лютого Шварц.
— Ну-ну, — поиграл Лютый темляком шашки. — Нэхай хлопци разгружають, а ты зи мною до хаты.
Староста достал из сена четверть горилки и оклунок[42] с закуской. Втроем ушли в дом. Бандиты стали таскать мешки и кадки в недалекий сарай, а Павел, отойдя к колодцу, присел на лежавшую там колоду, стал незаметно осматриваться. За мазанкой напротив виднелся загон, там стояли десятка четыре лошадей, под вербами угадывалась пулемётная тачанка.
— Шо, цикаво? — выйдя из тени, грузно уселся рядом чубатый гайдамак[43].
— Да, серьезный у вас отряд, — восхищенно сказал Павел.
— Був побильше, — вздохнул тот. — Тэпэр полусотня.
— Гляжу, и тачанка есть?
— Дви, — поднял собеседник два пальца. — Слухай, хлопэць, купы у мэнэ годыннык, нэдорого виддам, — достал из шаровар карманные часы.
— Рад бы, да грошей нема, — пожал тот плечами.
— Ну бувай, — снова вздохнул чубатый и заорал на грузчиков: — Скориш тягайтэ!
Спустя ещё час пустые телеги катили обратно.
— О чем говорили? — спросил Павел старосту.
— Интересовался, много ли войск в городе, и ещё наказал привезти кузнеца. У них половина лошадей расковались.
— Ясно.
Через сутки из Мелитополя в ночь ушел десяток чекистов и конный отряд ЧОНа[44]. Возглавил операцию Решетняк, в прошлом лихой рубака, Павел был за проводника.
Секрет у хутора незаметно сняли, а затем молча пошли в атаку. Бой был жестокий и короткий. Практически всю банду вырубили, захватив десяток пленных вместе с атаманом. Три чоновца и два оперативники погибли.
— Так, говоришь, «племянник»? — скривился разбитыми губами Лютый, увидев Судоплатова, когда связанного атамана везли обратно.
— Молчи, сволочь, застрелю, — побелел глазами Павел. В бою погиб Маневич, с которым они стали друзьями.
После были другие операции, успешные и не очень. Судоплатов нарабатывал оперативный опыт и участвовал в борьбе с националистическим подпольем, в которое ушли недобитые петлюровцы и сечевые стрельцы гетмана Скоропадского[45], а ещё изучал их идеологию. Главным её посылом являлось отделение от советской России и создание враждебного националистического украинского государства «без большевиков и коммунистов», лютая ненависть ко всему русскому.
Особенно поразил Павла один случай. За войну он повидал немало, но этот случай был вопиющим. В селе Заречном банда «самостий-ныкив» напала на продотряд мелитопольских рабочих, уничтожив его поголовно. Прибывшая туда оперативно-следственная группа, в которой был и Судоплатов, увидела страшную картину. Животы у всех были распороты и набиты зерном, на груди двоих вырезаны красные звезды, ещё пришпилены листки: «Так будэ з кожным москалем»[46].
45
Скоропадский П. П. — украинский военный и политический деятель, «гетьман всея Украины» с 29 апреля по 14 декабря 1918 года.