До революции Серебрянский был членом партии эсеров и принимал личное участие в ликвидации чинов охранки, организовавших еврейские погромы в Могилеве. «Группа Яши» создала мощную агентурную сеть в 20-30-х годах во Франции, Германии, Палестине, США и Скандинавии.
Агентов вербовали из Коминтерновского[79] подполья — тех, кто не участвовал в пропагандистских мероприятиях и чье членство в национальных компартиях держалось в секрете. Это же подразделение блестяще проявило себя в тайных поставках новейших самолетов из Франции в республиканскую Испанию в 1937 году. В следующем году Серебрянский в числе целого ряда руководителей НКВД оказался под арестом — его приговорили к смертной казни, но держали в тюрьме.
Глава 8. Новое назначение. Ликвидация Троцкого
Осенью 1938 года Ежов сняли с должности, наркомат возглавил Берия, а новым начальником Иностранного отдела стал некто Деканозов. У него имелся опыт работы в Азербайджанском ГПУ в качестве снабженца. Позднее в Грузии Деканозов был народным комиссаром пищевой промышленности, где прославился своей неумеренной любовью к роскоши.
На следующий день Берия представил Деканозова сотрудникам разведслужбы и суровым тоном сообщил о создании специальной комиссии во главе с ним по проверке всех оперативных работников. Комиссия должна была выяснить, как разоблачаются изменники и авантюристы, обманывающие Центральный Комитет партии. Помимо этого нарком объявил о новых назначениях Гаранина, Фитина, Леоненко и Лягина. При этом подчеркнул, что все остающиеся сотрудники будут тщательно проверены.
Новые руководители пришли в разведку по партийному набору. Центральный Комитет наводнил ряды НКВД партийными активистами и выпускниками Военной академии имени Фрунзе. Что касается Судоплатова, его понизили до заместителя начальника испанского отделения. Подобным же образом поступили и с другими ветеранами разведслужбы, которые также были понижены в должности до помощников начальников отделений.
В беседе с каждым сотрудником, присутствовавшим на встрече, Берия пытался выведать, не является ли тот двойным агентом, сообщая, что под подозрением сейчас находятся все. Жена Павла была одной из четырех женщин — сотрудниц разведки. Нагло смерив её взглядом, нарком поинтересовался, кто она по национальности, немка или украинка?
— Еврейка, — ответила она.
— Вот как? — удивлённо вскинул тот брови. — А по виду не скажешь. Настоящая славянка.
С того самого дня Эмма постоянно предупреждала Павла, чтобы тот опасался нового наркома. И, предполагая, что их квартира может прослушиваться, она придумала для него кодовую кличку, чтобы не упоминать имени в домашних разговорах. Она называла его князем Шадиманом по имени героя романа «Великий Моурави», павшего в борьбе за власть между грузинскими феодалами. Как оказалось впоследствии, дальновидность жены в отношении судьбы Берии и её постоянные советы держаться подальше от наркома и его окружения оказались пророческими.
Между тем после представления нового руководства у Берии, последовало партсобрание — это был следующий этап кампании. На нём бывший сослуживец Судоплатова по Харькову армянин Гукасов неожиданно предложил партийному бюро рассмотреть подозрительные связи Судоплатова. Он сообщил, что того перевел в Москву враг народа Балицкий. А потом обвинил в близких отношениях с разоблаченными врагами народа Шпигельглазом, Ревзиным и целым рядом других. Бюро тут же создало комиссию по этому вопросу и под диктовку Деканозова подготовило проект решения: «Исключить из рядов коммунистической партии за связь с врагами народа и не разоблачение Шпигельглаза». Оно подлежало утверждению на общем партсобрании разведслужбы, назначенном на январь следующего года.
А пока Судоплатов приходил на работу и сидел у себя в кабинете за столом, ничего не делая. Новые сотрудники не решались общаться с Павлом, боясь скомпрометировать себя. В ожидании свой участи, дабы чем-нибудь заняться, он решил пополнить знания и стал изучать архивные разработки.
Эмма также сильно переживала, понимая — над ними нависла серьезная угроза. Оба были уверены, что на них уже есть компромат, сфабрикованный и выбитый во время следствия у попавших в застенки друзей. Но Павел всё-таки надеялся, что, поскольку был лично известен руководству НКВД как преданный делу большевик, его арест не будет санкционирован.
Зная, что в отношении него совершается чудовищная несправедливость, решил обратиться в Комиссию партконтроля ЦК с просьбой разобраться в его деле, но жена считала, что надо подготовить письмо на имя Сталина, которое она сама отправит, а если её арестуют, отправит её мать.