НКВД держало князя в поле зрения, начиная с середины 30-х годов, и знало, что он принимал Геринга в своем поместье под Вильнюсом, где сподвижник фюрера любил охотиться. Об освобождении Радзивилла ходатайствовали перед советским правительством представители знатных аристократических родов Великобритании вместе с Италией и Швецией. Вскоре их просьбу удовлетворили, и Павел организовал отъезд агента влияния[84] из Москвы в Берлин. Оттуда вскоре стали поступать сведения из резидентуры: Радзивилл начал появляться на дипломатических приемах в обществе Геринга. Судоплатову приказали разработать варианты выхода с ним на связь. Осуществлять её решили по открытым каналам, поскольку князь являлся заметной в обществе фигурой и мог свободно посещать советское посольство, не вызывая подозрений. Его, в частности, могла интересовать судьба фамильной собственности, оказавшейся на оккупированной территории.
Радзивилла дважды принимал советский резидент в Берлине Амаяк Кобулов, докладывавший об этих встречах Центру. Однако никаких инструкций по оперативному использованию князя в контактах с немцами ему не давали. До поры до времени к агенту решили не обращаться. Следовало проявлять максимум терпения и ждать, пока Радзивилл поедет в Швейцарию или Швецию, где будет вне немецкого контроля, и только там войти с ним в контакт.
С ноября 40-го закордонная разведка НКВД сообщала руководству страны об угрозе войны. Иностранный отдел завел литерное дело под оперативным названием «Затея», куда стекались наиболее важные сообщения по этому направлению.
В папке находились весьма тревожные документы, беспокоившие советское руководство, поскольку они ставили под сомнение искренность предложений по разделу мира между Германией, Советским Союзом, Италией и Японией, сделанных Гитлером Молотову осенью этого года в Берлине. Материалы из литерного дела регулярно докладывались Сталину с Молотовым, а они пользовались информацией как для сотрудничества с Германией, так и для противодействия ей.
Хотя полученные разведданные разоблачали намерения Гитлера напасть на Советский Союз, однако многие сообщения противоречили друг другу. В них отсутствовали оценки немецкого военного потенциала — танковых соединений и авиации, расположенных на советских границах и способных прорвать линию обороны частей Красной Армии. Никто в службе госбезопасности серьёзно не изучал реальное соотношение сил на советско-германской границе.
Помимо этого была упущена качественная оценка немецкой тактики «блицкрига». По немецким военно-стратегическим играм военная разведка и НКВД знали, что длительная война потребует дополнительных экономических ресурсов, и полагали — если война всё же начнется, то немцы прежде всего попытаются захватить Украину и богатые сырьевыми ресурсами районы для пополнения продовольственных запасов. Это была большая ошибка — спецслужбы не смогли правильно информировать Генштаб, что цель немецкой армии в Польше и Франции заключалась не в захвате земель, а в том, чтобы сломить и уничтожить боевую мощь противника.
Как только Сталин узнал, что немецким Генштабом проводятся учения по оперативно-стратегическому и материально-техническому снабжению на случай затяжной войны, он немедленно отдал приказ ознакомить немецкого военного атташе в Москве с индустриально-военной мощью Сибири. В апреле 1941 года тому разрешили поездку по новым военным заводам, выпускавшим танки новейших конструкций и самолеты. Через свою же резидентуру в Берлине военная разведка и НКВД распространяли слухи в германских министерствах авиации и экономики, что война с Советским Союзом обернётся трагедией для гитлеровского руководства, особенно если война окажется длительной и будет вестись на два фронта.
В январе 41-го года Молотов и посол Германии в Москве Шулленбург подписали секретный протокол об урегулировании территориальных вопросов в Литве. Германия отказывалась от своих интересов в некоторых её областях — в обмен на семь с половиной миллионов американских долларов золотом. В то время Судоплатов не знал о существовании этого протокола. Его лишь кратко уведомили, что удалось достичь соглашения с немцами по территориальным вопросам в Прибалтике и об экономическом сотрудничестве на перспективу.
Сведения о дате начала войны Германии с Советским Союзом, поступавшие на Лубянку и в Генштаб, были самыми противоречивыми. Из Великобритании и США приходили сообщения от надежных источников, что вопрос о нападении немцев на СССР зависит от тайной договоренности с британским правительством, поскольку вести войну на два фронта было бы чересчур опасным делом. От советского полпреда в Вашингтоне Уманского и резидента в Нью-Йорке Овакимяна поступали донесения, что сотрудник британской разведки Монтгомери, работавший на Уильяма Стивенсона из Британского координационного центра безопасности в Эмпайр-Стейт билдинг, сумел подбросить «утку» в немецкое посольство в Вашингтоне. Дезинформация была отменной: если Гитлер вздумает напасть на Англию, то русские начнут войну против Германии.
84
Агент влияния — особо ценный негласный сотрудник, работающий по стратегическим направлениям.