Советские спецслужбы тут же предприняли усилия на данном участке — в феврале 45-го военная контрразведка СМЕРШ захватила немецкие документы о высококачественных запасах урана в Родопских горах. Правительство обратилось к Димитрову, в то время уже главе правительства, и болгарские власти оказали СССР содействие в разработке месторождений урана.
Второго мая Берлин пал, над рейхстагом взвилось Красное Знамя, а в ночь с восьмое на девятое мая был подписан акт о безоговорочной капитуляции Германии. Великая Отечественная война закончилась.
Глава 12. Война после победы
Над бескрайними массивами лесов, в сторону клонящегося к западу солнца ровно гудел моторами военно-транспортный «Дуглас». В пассажирском отсеке, глядя в иллюминатор, сидел Судоплатов, рядом с ним находился заместитель министра государственной безопасности СССР Селивановский.
Шел 1947 год, страна восстанавливалась из разрухи, на Лубянке произошли кардинальные изменения — в результате нескольких реорганизаций на базе НКВД-НКГБ создали единое Министерство Государственной Безопасности во главе с бывшим начальником СМЕРШа Абакумовым. Еще в годы войны между ним и Судоплатовым сложились неприязненные отношения: Абакумов дважды пытался заполучить в военную контрразведку оперативную разработку «Монастырь», с чем не согласился Сталин, и затаил обиду. Помимо этого он завидовал Судоплатову как опытному разведчику-профессионалу, чем сам не мог похвастаться. Он-то пришел в органы из комсомола в 32-м, начав оперативником, был пойман на фальсификации материалов и переведен на службу в систему ГУЛАГа[87]. Там, проявив себя мастером в выбивании нужных показаний и фабрикации «контрреволюционных» дел, был замечен Ежовым и переведён в центральный аппарат, где заручившись поддержкой Берии, стал стремительно подниматься по карьерной лестнице.
Через неделю после назначения министром Абакумов вызвал Судоплатова с Эйтингоном к себе.
— Почти два года назад, — сказал он, расхаживая по кабинету, — я принял решение никогда с вами не работать. Но товарищ Сталин, когда я предложил освободить вас от занимаемых должностей, рекомендовал этого не делать. Так что, — Абакумов изобразил улыбку, — давайте срабатываться.
Сначала оба испытали облегчение — подкупила искренность министра, однако последующие события показали, что зря. Через несколько дней их вызвали на заседание специальной комиссии Центрального комитета партии, где председательствовал новый куратор органов безопасности, секретарь ЦК Кузнецов. Комиссия рассматривала «преступные ошибки» и случаи служебной халатности, допущенные прежним руководством Лубянки. Это было обычной практикой: всякий раз при смене руководства в министерствах (обороны, безопасности или иностранных дел) Центральный комитет назначал комиссию для рассмотрения деятельности старого руководства и передачи дел.
В числе вопросов, которые изучала настоящая комиссия, был и такой: приостановление бывшим министром Меркуловым уголовного преследования сторонников Троцкого в 1941–1945 годах. Неожиданно всплыли подозрительные связи Судоплатова и Эйтингона с известными «врагами народа» — руководителями разведки ОГПУ-НКВД в тридцатых голах. Абакумов прямо обвинил обоих в «преступных махинациях», заявив, что они способствовали освобождению своих «дружков» из тюрьмы в 31-м и помогли им избежать заслуженного наказания. Сказанное возмутило Судоплатова до глубины души, поскольку речь шла о клевете на героев войны, людей глубоко преданных делу. Охваченный яростью, Павел резко оборвал министра.
— Не позволю топтать сапогами память героев, погибших в войне, тех, которые проявили мужество и преданность своей Родине в борьбе с фашизмом! В присутствии представителя Центрального комитета я докажу, что дела этих чекистов были сфабрикованы в результате преступной деятельности Ежова! — заявил он в запальчивости.
Знавший его лично Кузнецов вмешался и заявил, что вопрос закрыт. Обсуждение на этом закончилось, все разошлись при своих интересах.
В июле 1946 года, впервые за восемь лет Павел взял отпуск и отправился с женой и малолетними сыновьями (Анатолием и Андреем) под Ригу, на прибалтийский курорт Майори. Сначала жили в военном санатории, а затем на вилле латышского писателя Лациса, одно время бывшего народным комиссаром внутренних дел Латвии, а затем председателем Совета Министров. Когда же вернулись в Москву, начальник секретариата МГБ Чернов сообщил, что 4-е управление, которым он руководил, расформировано. Поскольку подразделения больше не существовало, Судоплатов получил указание министра представить свои предложения по дальнейшему использованию личного состава. Его же совместным решением ЦК и правительства утвердили начальником вновь созданной в МГБ спецслужбы разведки и диверсий, назначив заместителем Эйтингона.