После завершения рабочего дня Павел вызвал автомобиль и отправился на дачу, чтобы обсудить ситуацию с женой. К тому времени Эмма в звании подполковника вышла в отставку. Хотя оба старались сохранять оптимизм, она пришла к выводу, что, новое руководство рассматривает Павла как активного соучастника всех дел Берии.
Через несколько дней он узнал по неофициальным каналам, что его имя начало всплывать в протоколах допросов Берии, Кобулова и Майрановского. А затем по «вертушке» позвонил Генеральный прокурор Руденко, потребовав явиться к нему, для прояснения некоторых фактов. По дороге на Пушкинскую 15[89] Павел принял решение — стреляться он не будет — будет бороться до конца, поскольку виновным себя ни в чём не считал, а в ближайшее окружение Берии не входил.
В Прокуратуре СССР он столкнулся в приёмной с генералом армии, Героем Советского Союза Масленниковым, который вышел из кабинета Руденко. Оба кивнули друг другу, лицо генерала армии было мрачным. В качестве первого заместителя министра внутренних дел он командовал войсками МВД; звание Героя Советского Союза получил как командующий фронтом во время войны. Павел всегда относился к нему с большим уважением. Позднее узнал — Масленников застрелился в своем кабинете.
В кабинете Руденко находился полковник юстиции Цареградский. За время беседы последний не произнес ни единого слова, аккуратно записывал вопросы Генерального прокурора и ответы. Они касались преступных действий Берии и осведомленности об этом Судоплатова, что тот категорически отрицал.
На Лубянку возвращался в самом мрачном настроении, вновь прокручивая в памяти состоявшуюся беседу, полагая, что ничего хорошего она не сулит.
Вскоре узнал о переменах весьма зловещего характера. Первый заместитель министра внутренних дел Серов в личной беседе объявил: отныне руководимый Судоплатовым отдел не является самостоятельным и входит в состав Главного разведуправления. А ещё предложил взять отпуск и отдохнуть с семьей в ведомственном санатории.
— Спасибо, — отказался Судоплатов. — В отпуске пока не нуждаюсь.
Глава 13. Арест. Враг народа
По бетонному полу камеры, сунув руки в карманы брюк, взад-вперед задумчиво прохаживался Судоплатов. Камера была обычной одиночкой, в такой он сидел до войны в Финляндии — с решетчатым вверху окошком, тусклой лампочкой под потолком, опускающимися нарами, жестяным умывальником и туалетом, в котором тихо журчала вода.
Спустя неделю после беседы у Руденко, в пятницу 21 августа 1953 года его арестовали в служебном кабинете. Сначала, постучав, туда вошёл секретарь, майор Бычков и сообщил, что доставлен пакет с секретной директивой министра.
— Хорошо, — ответил Судоплатов и приказал на время выйти докладывавшего ему материалы заместителя, а секретарь ввёл в кабинет трёх офицеров.
Одного из них генерал знал — то был подполковник Гордеев, начальник службы, отвечавшей за аресты, задержания и обыски в особо важных случаях. Подполковник лично арестовывал Вознесенского — члена Политбюро, Кузнецова — секретаря ЦК партии, Шахурина — министра авиационной промышленности, и других высших должностных лиц.
— Есть ли у вас ордер на мой арест? — встал из-за стола Судоплатов.
— Есть, — достал из нагрудного кармана мундира и, развернув, протянул бумагу подполковник. Ордер был оформлен по всем правилам, с гербовой печатью и подписями Круглова и Серова.
— В таком случае, давайте выйдем не через приёмную, а в другую дверь, чтобы не шокировать сотрудников, — вернул арестованный документ.
— Не возражаю, — последовал ответ.
Оставив кабинет, прошли по коридору и спустились лифтом с седьмого этажа во внутреннюю тюрьму Лубянки, находившуюся в подвальном этаже. Там, без соблюдения формальностей Павел заполнил регистрационную карточку и был заперт в камеру. Всё проходило как в тумане, у него страшно разболелась голова, но, к счастью, в кармане оказались таблетки «цитрамона», принял две.
Боль чуть уменьшилась, и Павел с удивлением осознал, что его даже не подвергли личному досмотру, за исключением проверки на наличие оружия. Словно в ответ на эти мысли открылась дверь, и двое надзирателей поспешно вывели Павла в административный блок тюрьмы, где дотошно обыскали. Отобрали всё, включая лекарство. А ещё сняли с руки швейцарские часы, купленные пятнадцать лет назад в Бельгии, и положили их в нагрудный карман пиджака.
Далее вывели в тюремный двор, сопроводив к «черному ворону», и в последний момент один из надзирателей выхватил из кармана арестованного часы, сунул в свой, вызвав потрясение Судоплатова. Он не мог представить, что надзиратели особо секретной внутренней тюрьмы могут вести себя как карманники.