Царское правительство потребовало его выдачи, но Камо оказал пассивное сопротивление, притворившись, что впал в психоз, выразившийся в полной неподвижности, отрешении и молчании. Лучшие немецкие психиатры указали на ухудшение его умственного состояния. Это спасло Камо. После четырёх лет пребывания в немецкой тюремной психиатрической лечебнице он был выдан России для продолжения медицинского лечения в тюремном лазарете, из которого впоследствии бежал. После революции Камо работал в ЧК с Берией на Кавказе и погиб в Тбилиси в 1922 году.
Как Камо рассказывал молодым чекистам, наиболее ответственный момент наступает, когда делают спинномозговую пункцию, чтобы проверить болевую реакцию пациента и вывести его из состояния психоза. Если удается выдержать страшную боль, любая комиссия психиатров подтвердит, что вы не можете подвергаться допросам или предстать перед судом.
К концу осени Павел начал терять силы. Цареградский, стараясь обмануть его, говорил, что для подследственного не всё потеряно — прошлые заслуги могут быть приняты во внимание. Но тот не отвечал на вопросы, которые задавались. Действительно, охватившее Судоплатова отчаяние было столь сильным, что однажды он швырнул алюминиевую миску тюремной баланды в морду надзирателю. Вскоре в камере появилась женщина-врач (он не отвечал ни на один вопрос), вслед за чем последовал перевод в больничный блок на стационарное обследование. Туда Павла доставили на носилках и оставили лежать в коридоре. Неожиданно появились три заключенных уголовника, использовавшихся в качестве санитаров. Они стали орать, что надо покончить с этим легавым, и кинулись избивать больного. В другое время и обстановке он безусловно справился бы с подонками, но теперь пришлось стиснув зубы терпеть.
Избиение длилось несколько минут, но у него сложилось твердое убеждение, за этой сценой наблюдали из своих кабинетов врачи. Вернувшаяся охрана прогнала уголовников. Судоплатов понял: им дали указание не бить по голове.
Определив в палату, его стали принудительно кормить. Об этом времени у него сохранились самые смутные воспоминания, поскольку находился фактически в полубессознательном состоянии. Через несколько дней пребывания в санчасти испытуемому сделали спинномозговую пункцию. Боль на самом деле была ужасной, но он всё же выдержал и не закричал.
В психиатрическом отделении тюремной больницы Павел провел больше года. И всё это время его принудительно кормили. Остался в живых только благодаря тайной поддержке жены. Через два месяца Павлу стали каждую неделю доставлять передачу. Чтобы пробудить аппетит, санитары выкладывали перед ним свежие фрукты, рыбу, помидоры, огурцы, жареную курицу. Эта еда не походила на ту, что давали порой особо важным заключенным, чтобы заставить их говорить. А глядя на фаршированную рыбу, Павел понимал: её могла приготовить только теща. Сердце наполнялось радостью: в семье всё в порядке, можно не беспокоиться, хотя Цареградский говорил, что близкие Судоплатова высланы и отреклись от него как от врага народа.
Спустя ещё некоторое время медсестра, постоянно дежурившая в палате, сказала поразившие его слова:
— Павел Анатольевич, я вижу, вы не едите помидоры, — и, посмотрев в глаза, добавила: — Я сделаю вам томатный сок, он подкрепит. Чтобы выжить, это просто необходимо.
Так между ними завязались дружеские отношения, медсестру звали Марией. Во время своих дежурств она присаживалась к Судоплатову на больничную койку и молча читала книгу. Однажды он обратил внимание на газету, служившей обёрткой книга, и увидел сообщение о расстреле Абакумова. Это навело на мысль, что расстрелян, следовательно, и Берия, и все ответственные сотрудники, арестованные по его делу. Там же было несколько имен сотрудников МГБ гораздо ниже его по званию. «Что же, — подумал Павел, — пощады ждать не приходится. Значит, игру надо продолжать».
Противясь принудительному питанию (иногда это случалось при Марии, но чаще при других), он нередко в борьбе с надзирателем терял от слабости сознание. Но благодаря медсестре знал теперь кое-что о том, что происходило на воле. Книги, которые читала Мария, оказывались обёрнутыми в газету с важной для него информацией. И Павел понял, ход с газетой придумала жена, которая смогла привлечь сестру на свою сторону. Каждую неделю Эмма появлялась в Бутырках — о её визитах говорили передачи и небольшие денежные суммы, перечислявшиеся на счёт Павла.
Ему повезло, что не попал в первую волну осужденных по делу Берии. Жены бывшего наркома, Гоглидзе, Кобулова, Мешика, Маму-лова и других были арестованы и отправлены в ссылку.