Присев на бревно и сунув руки под мышки, Миша прислонился к стене и в вялой задумчивости снова прильнул к щели. И то, что он увидел, страдальчески отразилось на его лице: от села по дороге мимо холма пронеслась грузовая машина, в кузове под охраной лежал связанный Лойко. И когда машина ушла далеко, Миша метнулся наверх. Цепляясь за что попало, он добрался до квадратного лаза на чердак, пролез в него, без труда выдавил трухлявую дощечку и прильнул к отверстию.
Машина пылила далеко за поворотом и немного погодя скрылась. А Миша все смотрел в ее сторону, потеряв ко всему интерес. Ему ничего не хотелось — ни идти, ни спать, ни смотреть в щель, ни даже пить, и он с унылым безразличием опустился на грязный от многолетней пыли пол, обхватил колени и сидел так, не замечая свисающих возле лица паучьих тенет. Мысли приходили бессвязные, тоскливые.
Успокоившись немного, Миша калачиком свернулся на полу. Но сон долго не приходил к нему.
…Лишь когда начало темнеть, Глухов осторожно спустился на второй этаж своего укрытия. Немного переждав, перебрался вниз, прислушался. Решил, надо выйти наружу и затаиться неподалеку в траве. Так он и сделал, дыша свежей прохладой и чувствуя, как щекочет в носу, позывая чихнуть. Зажав пальцами нос и потирая его, Миша вслушивался в шорохи ветра, томясь мучительным ожиданием. Сейчас было посветлее, чем прошлой ночью. На небе вспыхивали и пропадали редкие звезды, часто выныривала из туч луна, смотря прямо в лицо Мише, но, словно сочувствуя ему, снова ускользала за тучи.
До полуночи было еще далеко, когда Миша услышал шаги, а потом и увидел идущего человека. Он продвигался медленно, с осторожностью, но не прогибаясь. Подойдя к мельнице, постоял возле двери, тихонько два раза кашлянул.
Миша следил за ним, опершись руками о землю и весь подавшись вперед. Когда же услышал явно вызывающий сигнал, поднялся и без робости, но волнуясь, пошел навстречу.
— Мишута! — обнимая, шепнул ему на ухо Ништа.
— Петр… Лукич! — еле выговорил Миша, всхлипнув, но удержался, не заплакал.
Они недолго посидели возле мельницы. И когда Миша все рассказал, Петр Лукич, встревоженный и озадаченный неожиданной вестью, принял решение: идти через линию фронта к своим. Такой вариант был предусмотрен Стышко на случай, если произойдет непредвиденное и они потеряют связь с радистом. Без рации они ничто. Всякий раз не отправишь к своим донесение с посыльным. Значит, надо идти самому, вместе с Глуховым. Не мог он оставить его здесь одного. Да и подумал: «Где не удастся пройти взрослому, проберется мальчишка».
— Ты, поди, голодный, — достал из кармана сверток Петр Лукич. — На-ка, поешь. Я сейчас… — И он скрылся за дверью в мельнице.
Прикрыв полой пиджака фонарик и включив узкую полоску света, Ништа написал короткое сообщение Василию Макаровичу, положил бумажку в портсигар и закопал, как было предусмотрено, у основания центрального столба.
Когда чекист вернулся, Миша, жуя, сунул ему сверток в руку.
— Ты чего это модничаешь, голодный ведь? На-ка, дорогой, доедай, — хотел отдать еду обратно Ништа.
Но Миша не взял, сказав:
— Наелся, сами-то поешьте… Сейчас бы попить.
— Идем, Мишутка. Воды у нас на пути — не перепить, — обнял его Петр Лукич и легонько подтолкнул в спину.
Глава 28
Тяжелый сентябрь…
Ему предшествовали неудачи в последних числах августа. Возлагая большие надежды на вновь созданный Брянский фронт, Ставка укрепила его своими резервами, рассчитывая ликвидировать опасность, нависшую с севера над Юго-Западным фронтом. Однако развернувшиеся наступательные операции ожидаемых результатов не дали. Продвинувшись на отдельных участках до десяти километров, войска Брянского фронта не смогли сломить сопротивление частей прикрытия 2-й танковой группы. Это наступление сковало лишь незначительные силы противника и не ослабило его нажима на войска Юго-Западного фронта.
Восстанавливая положение на правом крыле фронта, рассеченном танковыми дивизиями Гудериана, командование не ожидало мощного удара гитлеровских войск и форсирования ими Днепра юго-восточнее Кременчуга. Резервов не было. Последний шанс — переброска полков и батальонов с неатакованных участков — стал невозможным. Враг повсюду повел активные боевые действия, скрытно сосредоточивая для решающего удара танковые силы генерала Клейста.
…Особый отдел фронта в Прилуках располагался в нескольких домах на Радяньской улице. В угловом каменном флигеле, занятом Михеевым и Ярунчиковым, шла напряженная работа. Особисты словно бы не хотели мириться с тем, что складывающаяся обстановка меняет их функциональные обязанности, все больше заставляя их принимать участие в боях.