— И как теперь мы отсюда выберемся? — будучи на голову выше бригадира, Руфус смотрел на него сверху вниз, нависая своей массивной тушей.
— Когда все закончится, — было очевидно, что бригадир волнуется, но старается говорить ровно и сдержано, — включат лифты и нас поднимут.
— О нас даже не вспомнят! Нижние уровни не заселены, так что сюда никто давно не ходит. Да ради таких как мы они даже жопу свою не почешут, не то чтобы починить подъемник.
Говоря все это, Руфус медленно надвигался на бригадира, пока тот, отступая шаг за шагом, не уперся спиной в стену рядом с заваленным выходом.
— Ты только что убил нас, выпердыш грокса, — процедил Руфус сквозь щербатый рот и изо всех сил ударил бригадира по лицу…
…Сотис, а точнее тот бесформенный кусок мяса, в который он превратился, больше не шевелился, не подавая признаки жизни. Руфус занес руку для очередного удара и остановился, внезапно осознав, что последние несколько минут он наносил удары по безжизненному телу. Тогда он поднялся с колен и провел ладонью по своему лицу, размазывая по нему кровь.
— Ну, хоть поживем напоследок по-человечески, — внезапно Руфус широко улыбнулся, демонстрируя оскал своих неровных зубов.
Иранда содрогнулась при виде его раскрасневшегося, с кровавыми разводами лица и с побелевшим, теперь казавшимся еще более уродливым шрамом. С ужасом Иранда подумала, что было время, когда Руфус ей даже нравился. Сильный и своенравный. Но сейчас, после всего случившегося, она испытывала к огромному, напоминающему огрина рабочему только отвращение и страх.
— Что скажете, братцы, поживем? — Руфус, под слабый, зарождающийся гул толпы, перерастающий в согласные, одобрительные возгласы шагнул к Иранде. — Поживем, еще как поживем. Никаким богам разврата и похоти такого не снилось, как мы поживем.
Она задрожала, пронизанная холодом, родившимся где-то внутри нее и охватившим все ее естество за долю секунды. Завороженная нереальностью происходящего, в которое она отчаянно не хотела верить, Иранда смотрела, как медленно поднимается большая, изрисованная татуировками рука Руфуса и приближается к ее побледневшему от страха лицу.
— Правда? — он взял ее грязными, пахнущими прогоркшим маслом пальцами за подбородок.
Иранда почувствовала себя загнанной в ловушку. Удерживаемая его руками, больше похожими на железные тиски, она озиралась по сторонам в поисках поддержки и не находя ее. Ее взгляд, затравленный и мечущийся, натыкалась на грубые лица, исполненные злобой, безразличием, похотью и животным страхом.
— Ты ведь скрасишь наши последние часы, перед тем как мы начнем убивать друг друга, понукаемые голодом, отчаянием и удушьем? Иран-да?
— Император защищает, — пробормотала она.
— Император защищает, — Руфус хищно оскалился, и вдруг, грубо разбрызгивая изо рта слюну, рассмеялся. — Защищает верных своих и преданных своих. А на нас он мочится! Со своего золотого, невъебенного такого, трона мочится! Уж поверь, ему нет дела ни до одного из нас. Подружкой твоей мы тоже займемся, — остановив потоки устрашающего смеха, Руфус кивнул в сторону еще одной женщины, стоящей неподалеку и бледной, как полотно. — Но, позже… когда ты износишься.
Руфус снова засмеялся. Показно, с вызовом и ожесточением в каждом издаваемом им звуке. От этого смеха мурашки поползли по спине Иранды. Она еще раз с бесконечным отчаянием во взоре огляделась по сторонам, убедилась, что никакой надежды на спасение нет и до глубины души пожалела, что не осталась наверху защищать город. Страшное осознание происходящего накрыло ее с головой, как цунами накрывает беспомощного, тщедушного человека. Она поняла, что будет жалеть об этом всю свою недолгую оставшуюся ей жизнь, и закрыла глаза, чтобы не видеть, что будет дальше.
РЭКУМ ПОСЛЕ ЗАКАТА
Алита Штайн, Палатина Ордена Феникс, закурила, унимая дрожь в уставших пальцах. После заката наступление орков прекратилось, и тяжелые орудия замолчали. Но благословенная тишина не наступила. Яростный шум боя уступил место стонам раненых, шепоту молитв и предсмертным крикам умирающих. Большую часть доставленных в их приход людей составляло гражданское население. Сегодня к полудню прорвавшиеся в город орки продвинулись до жилых блоков и учинили там настоящую резню. Они убивали и калечили всех без разбора, и в первую очередь тех, кому нечем было себя защитить. Часть рабочих предпочла спуститься на нижние уровни бараков, уходящих под землю, и спрятаться там, заваливая входы изнутри, тем самым, обрекая себя на медленную, мучительную смерть, в том случае, если верхние этажи будут полностью захвачены орками или если им не удастся расчистить завалы и баррикады. Однако перспектива встретиться с безжалостными ксеносами прямо сейчас пугала их еще больше. Были и те, кто, вооружаясь, чем только можно, вступали с орками в бой. Но только к вечеру защитникам удалось отбросить зеленокожих обратно на территорию ремонтного цеха и сортировочного сектора.