Глядя на бесконечный поток прибывающих раненых, Штайн задумалась, что совсем скоро их количество поднимется до той отметки, когда сестры будут не в состоянии оказать помощь всем. Еще сегодня утром Алита Штайн отдала распоряжение экономить медикаменты и при операциях использовать только местную анестезию, либо обходиться вообще без нее, оставляя наркоз для особо серьезных случаев и операций. И теперь глухие, плохо сдерживаемые стоны, незримой аурой боли окутавшие госпитальные палаты, выворачивали ее душу, оглушая сильнее, чем грохот выстрелов и взрывов.
Только сейчас Алита поняла, что ничего не ела со вчерашнего вечера. Но как только она об этом подумала, к горлу подкатил неприятный комок. Вряд ли бы ей удалось сейчас проглотить хоть один кусок, чтобы не выблевать его потом обратно.
«Горячий рекаф должен помочь», — подумала она, делая глубокую затяжку.
Она уже собиралась воспользоваться выдавшейся свободной минутой и заняться этим вопросом, когда услышала сзади торопливые шаги:
— Сестра, — по голосу Алита узнала Ванессу, — там один раненый. Ему совсем плохо.
— Что с ним? — бросила Штайн на ходу, поспешно следуя в палату, на которую указала молодая послушница.
— Его только что прооперировали, — невысокая ростом, Ванесса едва поспевала за широкой походкой Палатины. — Операция прошла без осложнений, но потом у него резко поднялась температура, и его всего начало трясти.
— Шок, — на этих словах Алита вбежала в палату.
А в следующее мгновение она увидела, как лежащий у дальней стены раненый в агонии пытается сорвать с себя синткожу.
— Ремни! — крикнула Алита, подбегая к раненому. — Быстрее!
Но Ванесса, вместо того чтобы быстро выполнить приказ, замерла. Она смотрела, как Алита пытается удержать раненого, который вырвался, словно одержимый; слышала его стоны, переходящие в хриплый рык; и медленно перебирала пальцами левой руки, будто что-то пересчитывая.
— Живо! — Алита оглянулась, чтобы понять, почему медлит Ванесса.
Этого хватило, чтобы хватка ослабла и раненый вырвался. В это время дверь в палату открылась.
— Разрешите… — заглянувший внутрь гвардеец молниеносно оценил ситуацию.
В следующее мгновение он уже был возле раненого, крепко удерживая его, пока Алита закрепляла ремни.
Убедившись, что раненый надежно зафиксирован и больше не в состоянии себе навредить, Алита отыскала в своей набедренной сумке инъектор с необходимым препаратом и ввела его содержимое пациенту. После этого постепенно движения раненого гвардейца начали замедляться и он, обессиленный, распростерся на покрытом пятнами крови матраце.
Штайн устало провела рукой по вспотевшему лбу и посмотрела на гвардейца, так вовремя оказавшегося поблизости.
— Что у вас? — спросила она без излишней строгости в голосе, понимая, что, если бы гвардеец не заперся без разрешения в палату госпиталя, все могло бы закончиться печальнее.
— Еще раненые, сестра, — он кивнул в сторону двери. — В коридоре.
— Конечно, — Алита откинула со лба упавшие волосы. — Сейчас ими займутся.
— Разрешите идти, сестра.
— Идите, — выдохнула Штайн и повернулась к Ванессе. — Значит так, — в ее тихом голосе клокотал вулкан, который Палатина сдерживала изо всех сил, не давая его содержимому вырваться наружу. — Ты. Сейчас. Выйдешь отсюда. И займешься ранеными, которых только что доставили. Ты поняла меня?
Ванесса медленно кивнула головой, словно только что отошла от тяжелого сна.
— Очень хорошо.
Штайн взяла со столика у дальней стены еще один инъектор с успокоительным и положила его в карман своего халата, провожая глазами молодую послушницу. Затем провела рукой по растрепавшимся волосам, убирая их обратно под головной убор, одновременно восстанавливая сбившееся дыхание. Тошнота улетучилась, как и чувство голода.
Алита Штайн широко растопырила пальцы, подождала, пока мелкая дрожь в них полностью прекратилась, после чего, окинув взглядом госпитальную палату, полную раненых мужчин и женщин, сложила на груди аквилу.