«Император защитит!» — она не могла понять, крикнула она это вслух или подумала про себя.
Внутри, вспарывая грудь многогранной, вгрызающейся в плоть, болью горели вонзившиеся осколки. Морзус пошатнулась, не в силах вздохнуть от нарастающего жжения, словно в раны залили фосфекса.
«Боль ничто, потому что вера моя сильна!» — она прокричала это самой себе, делая следующий шаг, и превозмогая сковавшие ее алые путы страдания и муки.
Подоспевшие «Химеры» дали залп по напирающим рядам ксеносов, отбросив их назад необоримой стеной шквального огня.
— Не сейчас. О, Император, только, не сейчас, — едва слышно прошептала Кадис, моля Его дать ей силы не упасть прямо сейчас и довести начатую атаку до конца.
…Он ответил на её молитву. Когда боль достигла испепеляющего сознание фортиссимо, ноги подкосились, и Кадис рухнула, не в силах двигаться дальше и не в состоянии более сдерживать исполненный бесконечной муки стон, их контратаку подхватили. Поднялись, обрушивая на врагов всю свою ярость, гвардейцы из соседних взводов. «Химеры», перебрасываемые с других участков на место прорыва, все пребывали, сокрушая ряды зеленокожих тварей своим благословенным огнем спаренных орудий. Наступление орков было остановлено и отброшено назад. Но Морзус этого уже не увидела. Ослепленная нарастающим внутри жаром и звенящей болью, она лежала на обильно политом кровью рокрите, чувствуя как постепенно нестерпимый жар отступает, а на его место приходит леденящий душу и кости озноб.
…Где-то на кромке гаснущего сознания хлопнула одна из дверей. Проявившаяся ненадолго реальность, дрогнув, как предрассветная дымка, исчезла. Сознание Кадис вновь погрузилось во мрак…
РЭКУМ ПОСЛЕ ЗАКАТА
Кимдэк резко дернулся и, не приходя в сознание, глухо застонал. На бледном лице выступила испарина, и ее холодные, липкие капли медленно покатились ото лба к вискам.
Несколько часов назад, когда Джонас окончательно впал в горячку и беспамятство, кадет-комиссар Шульц распорядилась сделать кратковременную остановку. Пока гвардейцы переводили дух, она лично зафиксировала раненного, привязав ремнями его руки и ноги к носилкам, после чего аккуратно вставила Кимдэку в рот кляп и зафиксировала его голову еще одним последним ремнем. Увидев все это, Уэбб лишь удивленно взглянул на сержанта Кима. Тот так же без слов утвердительно кивнул, а позже, когда их группа снова двинулась в путь, сменив у носилок Сименса и Шульц, коротко бросил Уэббу:
— Мы совсем близко от Рэкума. Орки где-то тут, а раненый может застонать или закричать в любую минуту.
Услышав ответ, Уэбб промолчал и только вновь посмотрел на раненого кадет-комиссара. Кимдек по-прежнему был без сознания и, обливаясь потом, тяжело дышал. Затем Уэбб перевел взгляд на Клавдию Шульц, но предпочел почти тут же отвести его в сторону.
Они уже подходили к входу в тоннель, ведущему в город, когда тело Кимдэка сотряс очередной приступ судорог. Ким, жестом приказав Уэббу поставить носилки, склонился над раненым. Пот градом скатывался с лица и шеи Джонаса, а из-под кляпа доносились едва различимые стоны.
— Я такое уже видел, кадет-комиссар, — сержант повернулся к Клавдии Шульц. — Раненому требуется срочная помощь.
— Сколько? — строго спросила Шульц
— Около тридцати минут, кадет-комиссар. Возможно, чуть больше.
— Успеем, — отрезала Шульц и скомандовала, берясь за край носилок: — Бегом!
В кабинете слышен был только монотонный голос Ван Калифшер и не менее монотонный, но более тихий гул работающих воздушных очистителей. Если бы не они, в комиссариате было бы еще жарче, и духота была бы просто нестерпимой.
Октавиан выслушал Магоса, не перебивая и не задавая вопросов. В самом конце ее речи он заложил руки за спину, сцепив там в замок, и после того, как Серафима Ван Калифшер замолчала, неподвижно стоял еще какое-то время, мысленно принимая решение.
— Зубы орка, — произнес он наконец так, что это прозвучало, скорее, как ругательство, нежели констатация факта о причине ранения одного из кадетов.
— Скорее всего, — отозвалась Ван Калифшер. — Один из удаленных образцов на это указывает. Однако сложно сказать, чем еще была поражена пациентка. Скорее всего, поражающие элементы после проникновения разложились уже в раневых каналах, что и стало причиной начавшегося воспаления.
— Природу которого вы до конца определить не можете, — закончил за Магоса Лорд-Комиссар.
Серафима поджала тонкие губы так, что они превратились в бесцветную линию.