— Заражение?
Штайн сдержано кивнула.
— Я уже сообщила об этом досточтимому Биологусу Ван Калифшер.
Гай Тумидус согласно кивнул, оставаясь при этом совершенно безэмоциональным.
— Что с моим кадетом? — сухо спросил он безо всякой паузы, словно торопил Палатину с ответом.
— Никаких признаков заражения, — Алите почудилось, что на этих ее словах прежде непроницаемое лицо Лорда-Комиссара чуть просветлело. — Она потеряла много крови, и сейчас все еще пребывает без сознания, однако раны ее довольно быстро заживают.
Октавиан снова кивнул.
— Милостью Императора, — продолжила Штайн, после непродолжительной паузы, — состояние еще одного вашего кадет-комиссара, поступившего к нам, так же улучшилось. Однако я бы хотела, чтобы он более точно исполнял рекомендации сестер.
— Что с ним? — Строго спросил Тумидус.
— Улучшения явные, раны заживают, но ему еще рано покидать больничную палату. Я бы сказала, слишком рано.
— Я навещу его, возможно, сегодня. Есть что-нибудь еще, что мне необходимо знать? — уточнил Лорд-Комиссар, глядя на Штайн и собираясь уходить.
— В Миссию поступает слишком большое количество раненых, в связи с чем, наши запасы препаратов на исходе. Хуже всего дело обстоит с обезболивающими и анестезией. Я уже докладывала об этом факте подполковнику Кнауфу. Так же, как и о том, что большую часть операций нам приходится проводить «на живую», — голос Палатины едва различимо дрогнул. — Мы молимся, чтобы Император укрепил сердца раненых и придал им силы стойко переносить все тяготы и муки.
— Император защищает, — с ледяным спокойствием Октавиан сотворил на груди аквилу.
— Подполковник ответил мне то же самое, — так же сложила руки в аквилу Алита. — И в те минуты, что остаются у нас с сестрами между помощью раненым и служебными обязанностями, мы взываем к Бессмертному и Всеблагому Богу-Императору, дабы проявил Он милосердие к тем, кто приносит себя в жертву, защищая Империум от врагов, и отдает жизни в служении Ему.
Не говоря ни слова, Гай Тумидус извлек из глубин черной шинели небольшой контейнер, украшенный личной монограммой, и протянул Палатине:
— Возьмите. Это хорошее обезболивающее. Действует быстро и наверняка, так что, думаю, достаточно будет и половины дозы.
— Я прослежу, чтобы оно досталось вашим кадетам, — ответила Штайн, принимая лекарство из рук Лорда-Комиссара, но тот непреклонно качнул головой:
— Нет, Палатина. Проследите, чтобы оно досталось тем, кто в нем больше всего нуждается. Мои кадеты в состоянии перенести такую мелочь, как боль. Они не рядовые гвардейцы и, тем более, не ополченцы из гражданского населения.
«Он говорит о своих кадетах так, словно лично выковал их из стали», — подумала Алита, но, посмотрев на Тумидуса, ничего не произнесла вслух.
Словно услышав ее мысли и соглашаясь с ними, Октавиан ответил ясным, немигающим взглядом, преисполненным гордости этого стяга доблестных и бесстрашных.
— Сообщите мне, если в состоянии кадет-комиссаров появятся существенные ухудшения, — обратился Лорд-Комиссар к Штайн, по-прежнему не выдавая на своем лице ни малейшей эмоции.
— Непременно, — пообещала она.
— Император защищает, Палатина, — произнес Тумидус, вновь осеняя себя символом Святой аквилы.
— Аве, — отозвалась Штайн.
Она лично проводила Лорда-Комиссара до самого порога Миссии и еще несколько минут смотрела вслед его удаляющейся фигуре. Она увидела, как Гай Тумидус остановился возле статуи Защитника человечества, склонив голову и преклонив одно колено. Опустившись на колени, Палатина мысленно присоединилась к его молитве, о чем бы этот суровый воин ни просил сейчас Императора. Она поднялась с колен через секунду после того, как это сделал Лорд-Комиссар, после чего поспешила вернуться к делам, которых было много.
Гай Октавиан Тумидус чеканным шагом возвращался в комиссариат, чтобы оттуда отправиться на передовые позиции. Остатки усталости развеялись в прах, и о том, чтобы уснуть или отдохнуть, не было и мысли. Уже подходя к крыльцу комиссариата, взгляд Лорда-Комиссара упал на болт-пистолет, покоящийся у него на поясе. Страшное заражение, благодаря проведению Бога-Императора, не коснулось еще одного его кадета. И все же риск пока еще оставался.
Октавиан вновь посмотрел на болт-пистолет. Если понадобится, он сделает это сам. Он сделает это быстро.