«Твой праведный гнев и Твоя гневная сила наполняют меня!» — инквизитор вскинул вперед руки, с силой сжимая в сцепленных ладонях Святую Инсигнию.
Стон, начавший исходить от стен, теперь усилился, окутывая инквизитора своими мрачными холодными волнами, стремясь поглотить и подчинить своей воле.
Поддерживаемый Веданой, сопротивляясь тому, чтобы упасть под гнетом враждебной воли, Алонсо сделал еще один шаг вперед, приближая Инсигнию к извивающейся массе.
Стон превратился в бесконечные волны шепота, который все усиливался, пока из его смердящих волн не вышло полное имя. Оно предстало перед инквизитором во всем своем шокирующем великолепии, окруженное венцом из багряно-алых брызг, облаченное в стонущие одежды, сотканные из запахов тлена и еще дымящихся ран. И весь этот образ вопил и стенал, и взывал к инквизитору с единственным призывом: покорись!
Алонсо Барро пошатнулся, едва устояв на ногах, и в его сознании вспыхнул неистовой силой гнев.
«Я верный слуга Его! Властью, данной мне Священной Инквизицией, я уничтожу ересь!»
Призывающий вопль коварного бога перемен перешел в смерч визга. Его бесконечно расширяющаяся воронка высекла искры на безжизненных камнях, заставив инквизитора на мгновение оглохнуть.
«Именем Его!»
Горячие клубы пара и тонкой взвеси пыли поднялись от дна штольни. Воздух вокруг стал совершенно плотным и жарким. Он словно лава затекал в легкие, обволакивая и обжигая их, не давая вдохнуть. Барро сделал еще один шаг вперед, почти коснувшись Инсигнией разлагающегося лица, что продолжало взирать на него из кучи сгнивших кусков мяса с выпирающими оттуда костями цвета желчи. И тогда загорелся воздух.
Он вспыхнул фиолетовым огнем прямо перед инквизитором. Неровные, хаотически мечущиеся язычки пламени подрагивали, создавая тонкую завесу между пальцами Барро, в которых Алонсо сжимал Инсигнию, и наполовину сгнившим трупом, который вопреки всему подавал признаки жизни. По горлу Алонсо прошла судорога. Он начал задыхаться, с трудом вдыхая воздух, обжигающий и едкий. Барро нашел в себе силы, чтобы вытянуть руки с Инсигнией еще дальше вперед, коснувшись ими полосы огня и пронзив ее насквозь, и коснуться святым символом Инквизиции монстроузных останков. В это же мгновение на руки инквизитора обрушился немыслимый жар, граничащий с болью. Однако Барро остался стоять непреклонным, продолжая посылать удары один за другим, стремясь как можно скорее уничтожить проклятое имя.
«Да распространиться Его Священный Свет! И да выжжет он любую скверну, мерзкую перед Взором Его!»
Связь с Веданой вдруг ослабла настолько, что инквизитор понял: еще немного, и он окончательно перестанет ее ощущать. Его пальцы начали воспламеняться.
«Сейчас! — крикнул Алонсо, превозмогая боль в загоревшихся руках, используя всю свою мощь псайкера и с трудом удерживая Инсигнию. — Разом!»
Нить, объединявшая их сознания, лопнула со звоном, как порвавшаяся струна. Разросшийся, уже полностью скрывший руки инквизитора огонь, жадно пожирал трепещущую, истерзанную плоть, стремительно подбираясь к костям. Когда это произошло, и загорелись сами кости, боль стала настолько невыносимой, что Барро закричал. Он собрал последние силы, чтобы высвободить свое сознание из тех пут, которыми оплела его боль, и понял, что теряет контроль.
«Во имя Твоих мук и кровавого пота; во имя Золотого Трона Твоего; Во имя гибели Твоей и воскрешения, как Бога Человечества — храни и укрепляй нас, сражающихся ради Тебя».
Обуглившаяся плоть почернела и начала осыпаться мелкими хлопьями пепла. Алонсо пошатнулся и…
Чьи-то сильные руки удержали его от неминуемого падения. Чья-то непоколебимая воля слилась с его. Имя бога перемен затрепетало, потом задрожало в жестоких конвульсиях, и, наконец, распалось на отдельные звуки. Эти звуки изошли стоном и, отразившись от стен слабеющим эхом, угасли.
Инквизитор и кадет-комиссар единым порывом ударили в самое сердце истошно визжащего, еще пытавшегося сопротивляться, не живого, но и не мертвого существа.
«О, Всемогущий и Святейший Император, вижу я свет Твой и осязаю присутствие Твое».
Разложившийся труп завопил, исторгнув из глубин своих последний, полный отчаяния стон, затем дрогнул, нелепым образом изогнулся и, вспыхнув черным огнем, разом превратился в золу. Эта зола смешалась с прахом, в который к этому моменту полностью превратились кисти инквизитора, и опала, рассыпавшись по каменному дну штольни.