Перед эвакуацией Одессы в военно-морском госпитале Кулаков встретился с ранеными (он навещал их при каждой возможности). Собрались в самой большой палате, куда моряки пришли и с других этажей. Николай Михайлович не имел права говорить об отходе войск, сказал, что ожидаются крупные налеты вражеской авиации и во избежание напрасных потерь нужно вывезти всех раненых в Крым или на Кавказ.
— А мы не поедем! Мы еще пригодимся тут! За Одессу еще повоюем! — послышались возгласы.
Дивизионный комиссар настаивал, уговаривал. Да видно, не всех сумел убедить. Когда подали машины для отправки на транспорты, некоторых раненых не оказалось на местах — ночью убежали в свои части.
— Ладно, может, еще скорее поправятся, — так утром отреагировал член Военного совета на доклад о происшедшем. note 45
Кулаков уезжал из Одессы 15 октября вместе со специалистами аэродромных служб. Беседовал с людьми, а в мыслях одно: «Все ли учтено?»
Сделано было все, это подтвердил ход последних боев и эвакуации. 14 и 15 октября в Одессу пришли транспорты и корабли. Утром 15 октября вздыбилась, загудела земля на вражеском переднем крае. В воздух взлетали командные пункты, рушились окопы и блиндажи. Несколько часов пушки кораблей и сухопутных частей не давали врагам поднять головы. Во второй половине дня основные силы армии, техника начали отводиться в порт. Ночью от передовой по дорогам, предусмотрительно посыпанным известью и мелом, чтобы воины шли по кратчайшему пути, не плутали, отходил арьергард.
К трем часам ночи 16 октября главные силы OOP закончили посадку на транспорты. Около 6 часов утра из гавани вышло наше последнее судно. Прошло несколько часов, прежде чем враг обнаружил, что Приморская армия ушла. Лишь через сутки войска противника решились вступить в Одессу.
Сложный переход морем прошел практически без потерь. В Севастополь было доставлено 35 тысяч закаленных в боях воинов. По прибытии в главную базу флота руководители Приморской армии собрались в штабе флота. Кулаков назвал этот сбор «ранним обедом» — время завтрака прошло, а обеденное не наступило. Атмосфера была теплой, дружеской. Прощаясь, Октябрьский сказал приморцам:
— Если случится такое несчастье, что придется отходить от Ишуни и не будет ясно, в каком направлении следовать, прошу тех, у кого будет возможность, пробиваться к нам, в Севастополь. Будем драться вместе, как в Одессе. Мы Севастополь не бросим. Драться будем очень упорно. У нас есть чем защищаться и есть кому защищать его…
Героическая оборона Одессы продолжалась свыше
note 46
двух месяцев. С честью выполнили свой долг моряки — защитники города.
В конце сентября отличившимся в боях под Одессой и Севастополем вручались ордена и медали. Н. М. Кулаков тепло поздравил старшего лейтенанта Д. А. Глухова с орденом Красного Знамени, поблагодарил за мужество. В дальнейшем на груди боевого командира еще заблещут Золотая Звезда Героя Советского Союза, два ордена Ленина, орден Ушакова (Д. А. Глухов погибнет в 1943 году в бою).
Кулаков выступил перед собравшимися. Он говорил, что сегодня награды вручили первой группе моряков, отличившихся в боях. За этими наградами последуют другие, еще многих героев даст Черноморский флот…
Последующие бои показали, что так и стало. Героизм был массовым. Четыре черноморских города, которые вместе с армией стойко и мужественно защищал Черноморский флот, стали городами-героями: Одесса, Севастополь, Керчь, Новороссийск.
«Севастопольская страда»
Фашисты вышли к Крыму. Войска нашей 51-й армии оказались разбросанными (для отражения воздушных и морских десантов) по всему полуострову и были слабо оснащены техникой. Ошибка армейского командования
note 48
состояла в том, что наиболее опасное направление — Перекопский перешеек — занимала одна лишь 156-я стрелковая дивизия. Другие по-прежнему ориентировались на противодесантную оборону.
Гитлеровцы, пользуясь превосходством в силах, прорвали перекопские укрепления и 20 октября захватили Ишунь. Через два дня, стремясь остановить наступление врага, с ходу, без отставшей артиллерии вступили в бой первые части Приморской армии. Но противник уже вырвался на степные просторы, где остановить его было некому. Нашим войскам пришлось отходить в глубь Крыма.
22 октября Ставка Верховного Главнокомандования назначила командующим войсками Крыма вице-адмирала Г. И. Левченко. Он вступил в должность в тяжелое время. Враг быстро продвигался, наши войска отступали. Находившийся в Симферополе Г. И. Левченко вызвал в свой штаб Ф. С. Октябрьского, Н. М. Кулакова и вновь назначенного члена Военного совета флота И. И. Азарова. На совещании присутствовал замнаркома И. В. Рогов. Обсуждался вопрос о положении в Крыму.
Левченко настаивал на переброске на север полуострова 7-й бригады морской пехоты. Октябрьский и Кулаков считали необходимым в связи с угрозой выхода противника на оперативный простор и тем, что других крупных частей в главной базе флота нет, оставить бригаду под Севастополем. Когда Левченко, поддержанный Роговым, приказал отправить бригаду, Кулаков попросил не брать хотя бы артиллерийский дивизион. Предложение не было принято. Севастополь оказался без прикрытия войск с суши.
Командующий флотом направился на Кавказ — определить резервные места базирования кораблей, так как угроза Севастополю и кораблям с воздуха возрастала. Когда пришло сообщение о прорыве немецких войск в Крым, Елисеев и Кулаков вызвали на ФКП начальника отдела кадров флота Коновалова.
— Враг с часу на час может обрушиться на Севастополь. note 49
А у нас сил очень мало. Где Приморская армия, где 7-я бригада, мы не знаем. Связи с ними нет. Наш оборонительный рубеж оголен. Военный совет ставит перед нами задачу: срочно формировать новые части и подразделения, вооружать и отправлять их на передний край. Откуда брать людей, как расставлять их — решайте сами, — говорил начальнику отдела кадров начальник штаба флота И. Д. Елисеев.
Дивизионный комиссар Кулаков встал и твердо, без сомнения распорядился:
— Военный совет разрешает брать краснофлотцев, старшин, комсостав отовсюду, где они не связаны непосредственно с боевыми действиями. Разрешаем брать людей с надводных кораблей, подводных лодок, из штабов. Главное — преградить путь врагу. Сколачивайте как можно больше батальонов, рот и отправляйте их на фронт.
29 октября Севастополь был объявлен на осадном положении. Противник быстро продвигался, обходя Приморскую армию с запада. Обе наши армии отступали: 51-я — к Керчи, Приморская — к Севастополю.
В те строгие, решающие дни частыми были встречи Николая Михайловича с комендантом береговой обороны главной базы Петром Алексеевичем Моргуновым. Опытный артиллерист, спокойный, немногословный человек, он командовал сухопутными войсками до прибытия И. Е. Петрова, внес неоценимый вклад в оборону города. 30 октября Моргунов находился в кабинете Кулакова, докладывал о ходе подготовки Севастополя к боям. Вдруг послышались глухие отдаленные залпы, почти сразу зазвонил телефон. Командир 1-го отдельного артдивизиона подполковник К. В. Радовский доложил, что 54-я батарея лейтенанта Заики открыла огонь по колонне противника. Моргунов посмотрел на часы. Было 16 часов 35 минут. Так начиналась героическая оборона Севастополя.