«Не может быть, чтобы при мысли, что и вы в Севастополе, не проникли в душу ваши чувства какого-то мужества, гордости и чтоб кровь не стала быстрее обращаться в ваших жилах…»
— У тебя обращается? — спросил Кулаков Фрейдлина.
— Так точно!
— Ну тогда посмотрим на Севастополь, чтобы обращалась еще быстрее.
Они вышли с ФКП, поднялись по крутому склону, свернули к Ленинской улице и направились в сторону Графской пристани. На площади гордо высился памятник В. И. Ленину — ни взрывы бомб, ни осколки не причинили ему вреда.
На Приморском бульваре кучками вперемешку с темными листьями белел снег: зима в сорок первом пришла необычайно рано. Николай Михайлович обратил внимание на то, что, несмотря на холод, заметно больше людей стало на улицах. Во дворах рыли щели — укрытия. Открылись многие магазины, правда, у их окон лежали мешки с песком. Заработала местная макаронная фабрика. Рыбаки
note 62
под прикрытием истребителей выходят ловить рыбу. Начались прерванные занятия в восьми школах. По улице Карла Маркса снова пошел трамвай. И это при том, что вражеские залпы часто не давали людям спокойно спать.
В начале декабря Генеральный штаб запросил мнение Октябрьского о плане высадки морского десанта. Не привлекая никого из специалистов, Октябрьский и Кулаков разработали план операции, предложили осуществить высадку с Азовского моря на Керченский полуостров, с Таманского полуострова в Керчь и Феодосию. План был принят Ставкой Верховного Главнокомандования. 9 декабря командующий флотом вместе с Кулаковым собрали руководящий состав СОР.
— Завтра я ухожу в Новороссийск, — объявил Филипп Сергеевич.
— За меня остается контр-адмирал Жуков. Не буду скрывать от вас цели, с которой отправляюсь туда. Но учтите, что это дело абсолютно секретное, большой оперативной важности, поэтому вести разговоры на данную тему запрещено.
Собравшиеся с интересом слушали командующего.
— Ставка решила готовить высадку крупного десанта на Керченский полуостров, — сообщил он. — Будут десантироваться две армии Закавказского фронта: пятьдесят первая и сорок четвертая. Азовская флотилия обеспечит высадку на северный берег полуострова, Черноморский флот — на восточный и южный. Керченская группировка немцев будет отрезана от севастопольской и разгромлена, удар будет развиваться в сторону Севастополя, а мы с плацдарма ударим навстречу. С блокадой главной базы будет покончено!
— На какое число назначена операция? — спросил кто-то из присутствовавших.
— Ориентировочно на двадцать первое декабря, — ответил Октябрьский. — Что касается деталей операции, то обсуждать note 63 их здесь я неправомочен. Еще раз повторяю: все, что вы сейчас узнали, — строжайшая военная тайна…
По приказанию Ставки командующий флотом в тот же день на крейсере «Красный Кавказ» направился в Новороссийск для участия в непосредственной подготовке к операции.
12 декабря радио принесло радостную весть о нашей первой крупной победе — разгроме немцев под Москвой и успешном контрнаступлении войск на главном стратегическом направлении. До начала предполагаемой высадки, включения войск юга в общее наступление на советско-германском фронте оставалось девять дней.
«Родина помнит, Родина ценит»
В Севастополе стояла холодная пуржистая погода. Леденящий ветер гремел железом разрушенных домов, гнал по улицам рваные куски толя и бумаги, красную кирпичную пыль и горящий голубыми искрами снег. Холодно было на улице, холодно было и в убежищах, где работали и обитали люди. Не хватало топлива, чтобы обогревать даже школьные помещения. В городе продолжали рваться снаряды и бомбы, разрушая то, что еще сохранилось после жестоких огневых ударов летом и осенью. Все труднее становилось с продуктами.
Решив, что севастопольцы достаточно измотаны, на рассвете 17 декабря, после сильной артиллерийской подготовки враг начал второй штурм города. При поддержке танков и авиации немецкая пехота повела наступление по всей линии фронта. Наша артиллерия открыла ответный огонь. Имея большое преимущество в силах, противник наседал. Наиболее ожесточенные бои шли на подступах к Северной бухте. Сражавшиеся здесь бойцы 8-й бригады морской пехоты
note 64
отошли. В помощь морякам была направлена небольшая по составу, но слаженная спешенная кавалерийская дивизия.
Вечером 17 декабря на совещании, проходившем на ФКП, подвели итоги боевого дня. Докладывали И. Е. Петров и П. А. Моргунов. По их мнению, определилось направление главного и вспомогательного ударов. Основной удар наносился в направлении Северной бухты. Цель — выйти к порту и лишить Севастополь подвоза. Вспомогательный — на Инкерман, в наши тылы.
Судя по показаниям пленных, взятие Севастополя намечалось на 21 декабря — к полугодовой годовщине начала войны. Теперь, как никогда, требовалось нашим войскам повысить стойкость в обороне. Надо было подумать и о докладе в Ставку. Жуков и Кулаков решили поставить вопрос о быстрой помощи Севастополю резервами и оружием, хотя это могло задержать сроки десантной операции в Крыму. Ведь если не просить усиления СОР — реальна угроза потерять Северную сторону, осложнить всю оборону.
В ночь на 18 декабря они доложили А. М. Василевскому, Н. Г. Кузнецову и Ф. С. Октябрьскому о вражеском наступлении, отходе войск на отдельных участках. Просили прислать 4 тысячи человек и боеприпасы для сухопутных войск. Более чем скромный запрос свидетельствует, что Жуков и Кулаков решили отбиваться, не затрудняя подготовку десанта.
Бои рождают героев и трусов, но среди защитников города трусов не было. Героев же было много. Одни малоизвестные, другие — прославившиеся на века.
Гарнизоны долговременных укреплений 1-й пулеметной роты в дзоте № 25 еще 15 ноября провели делегатское комсомольское собрание с повесткой дня: «О предстоящих боях». Комсомольцы Сергей Раенко, Алексей Калюжный, Александр Беленко и другие от имени боевых друзей поклялись не отходить ни на шаг. Собрание постановило драться по-черноморски, до последнего патрона, до последней капли
note 65
крови. Резолюцию размножили, и каждый боец поставил под ней подпись.
Дзоты № 11 (командир старшина 2-й статьи Сергей Раенко), № 12 (командир старший краснофлотец Александр Беленко), № 13 (командир старшина 2-й статьи Петр Романчук) и другие вступили в бой в первые же дни нового штурма. Почти все их защитники погибли, но не отступили, не пропустили врага.
Когда фашисты приблизились к дзоту № 11, в нем находились его командир старшина 2-й статьи С. С. Раенко, краснофлотцы А. В. Калюжный, Д. И. Погорелов, В. Радченко, В. И. Мудрик, И. А. Еремко, И. М. Четвертаков и Г. Г. Доля. Моряки отбили несколько атак. Ранило в голову Раенко, его перевязали, и старшина снова взялся за пулемет. Враги стреляли довольно точно — мины рвались близко от амбразуры, Раенко ранило вторично, теперь уже смертельно. Умирая, он сказал: