«Почему, — спрашивал политработников начглавпур, — у вас серьезные недостатки в пропаганде среди войск противника? Потому что она ведется без должного учета морального облика и политического уровня солдат и офицеров вермахта. Основная их масса растлена Гитлером. Это — смердяковы по Достоевскому. Доказывать им, что они поступают плохо, как это нередко делается в нашей пропаганде, — напрасный труд. Немного среди них таких, кто понимает, что они творят преступления. Лучшее средство убеждения гитлеровцев — сокрушительные удары Красной Армии. В пропаганде надо действовать на фашистов показом силы и мощи СССР, силы антигитлеровской коалиции. В листовках надо писать о том, что наши силы неисчислимы: немцы сделают один танк — мы десять, у них один солдат — у нас десять, у них нефти столько-то — у нас в десять раз больше. Пропаганда должна быть устрашающей, чтобы фриц почувствовал себя безнадежным смертником. Убеждать немецких солдат, что Гитлер войну не выиграет ни теперь, ни в будущем.
Наконец, надо сильнее использовать внутренние противоречия между Германией и ее вассалами, противоречия внутри немецкой армии. Поражение Гитлера под Москвой не может не вызвать недоверия кадровых генералов и высших офицеров к Гитлеру…
Бить врага правдой, и только правдой! В правде наша сила, в ней залог непобедимости.
В выступлении Александра Сергеевича звучала такая убежденность, что у каждого, кто его слушал, появлялась твердая уверенность в успехе, возникало желание скорее взяться за дело.
— Гитлеровская пропаганда, — продолжал А. С. Щербаков, — беспардонно врет, она вся и насквозь лжива. К примеру, потери фашистской армии на фронте, по статистике Гитлера, меньше, чем в тылу. В тылу, по его арифметике, гибнет больше. Нужно беспощадно разоблачать лживую фашистскую пропаганду. В. И. Ленин учил срывать маску с врага, политически его изобличать — это важное средство разложения противника».
И сам Александр Сергеевич показывал в этом пример. В своем докладе, посвященном ленинским дням, он говорил: «Германское командование старалось во что бы «о ни стало удержать линию Днепра. В конце сентября гитлеровское командование обратилось к своей армии с приказом не отдавать больше ни одной пяди земли. Гитлер уверял немцев, что Днепр будет рубежом, отделяющим две армии друт от друга, что зимние позиции на Днепре хорошо укреплены и их можно считать неприступными. Берлинское радио расписывало ширину и глубину Днепра, высоту его западных берегов, выгодность и неприкосновенность командных позиций немцев на высотах днепровских берегов. На днепровских позициях гитлеровцы намеревались прочно держаться. Но, как говорят, держалась кобыла за оглоблю, да упала».
Надо сказать, что с первых дней пребывания на посту начпура Александр Сергеевич не раз высказывал горячее желание посетить действующую армию. Это не означало, разумеется, что он не доверял получаемой информации, вовсе нет. Просто стиль его работы был таким — постараться как можно глубже вникнуть в дело, которое ему поручено, увидеть все своими глазами. С разрешения Центрального Комитета ВКП(б) он выехал в 33-ю армию Западного фронта, где за короткий срок (вот где опять проявилась его поразительная работоспособность!) подробно познакомился с боевой обстановкой, политико-моральным состоянием войск, постановкой партийно-политической работы и очень интересовался вопросами быта. Он посетил несколько частей, где беседовал с красноармейцами, политруками рот, побывал на армейских курсах подготовки политсостава, здесь внимательнейшим образом изучил программу, принципы подбора преподавательского состава и методику обучения. На митинге личного состава одной из частей он выступил с краткой, но, как всегда, яркой и убедительной речью, в которой в простых, но образных словах разоблачил человеконенавистническую идеологию фашизма, разъяснил справедливый характер войны с нашей стороны и неизбежность поражения гитлеровской Германии.
Возбужденным вернулся Александр Сергеевич в Москву, охотно делился впечатлениями о том, что увидел и услышал, о высоком моральном духе воинов Красной Армии, их стремлении беспощадно уничтожать врага.
— Золотые, ну просто золотые люди! — говорил он. И всякий раз непременно добавлял: — Забота о них — святое наше дело!
Кое-кто из кадровых военных допускал мысль, что этому крупному партийному и государственному деятелю жизнь воинских частей и подразделений знакома больше теоретически. Ему ведь не пришлось служить в частях регулярной армии. На деле же это предположение опровергалось…