Александр Сергеевич Щербаков хорошо владел своими чувствами, умел сдерживать эмоции. Всегда сосредоточенный и невозмутимый, он порой казался даже суровым человеком, особенно когда давала о себе знать усталость.
И все же после контрнаступления под Сталинградом заметно улучшилось настроение у Александра Сергеевича. Глаза потеплели, голос зазвучал задушевнее, оп стал чаще улыбаться. Стал позволять себе отрываться на несколько минут от дел и делиться воспоминаниями, например о Ленинграде. Он размышлял о потомках питерских пролетариев, о характерных особенностях ленинградского рабочего класса: сплоченности вокруг партии большевиков, постоянной готовности откликнуться на ее призывы. Таковы у них революционные традиции, говорил Александр Сергеевич. Ведь эти традиции складывались под непосредственным влиянием В. И. Ленина, создаваемой им партии, начиная с отдельных активистов, кружков и союзов. Не случайно Ленинград — колыбель нашей революции. Он высказывал убеждение, что А. А. Жданов сделает все возможное и даже невозможное для обороны Ленинграда. Не случайно ведь рабочие Ленинграда говорят: «Камни будем грызть, а город не сдадим». И вместе с тем сам тяжело переживал вести из осажденного города. Часто говорил по телефону с А. А. Ждановым о нуждах города, о положении дел на фронте, с А. И. Микояном, который осуществлял контроль за снабжением армии, заместителем председателя СНК А. Н. Косыгиным, начальником тыла Красной Армии А. В. Хрулевым.
Помощь Ленинграду стремились оказать все республики, вся страна. Однако размеры помощи лимитировались возможностями перевозок по ледовой дороге — «Дороге жизни» через Ладожское озеро и «воздушному мосту».
В условиях блокады исключительно важное значение имели поддержание высокого морального духа войск и населения, борьба с деморализующими явлениями, возникавшими от постоянного недоедания. Александр Сергеевич делал все для этой цели: добивался от политорганов Ленинградского фронта усиления партийного влияния в войсках, требовал постоянно информировать личный состав войск о героизме рабочего класса Ленинграда, об успехах Красной Армии под Сталинградом, посылал группы работников Главпура и т. д.
А когда в Главпур поступил сигнал об отсиживающихся в тыловых органах Ленинградского фронта всякого рода ловкачах, Александр Сергеевич приказал немедленно разобраться. Проверка выявила неприглядную картину. Он по этому поводу говорил:
— Вот видите, как всякая шваль умеет использовать трудности в своих корыстных интересах. Партийный орган должен быть всегда предельно чутким к сигналам…
Просто ликовал Александр Сергеевич, когда в январе 1943 года была частично прорвана блокада Ленинграда.
Александр Сергеевич высоко ценил командные и политические кадры, называл их золотым фондом партии и требовал самого бережного и внимательного отношения к ним.
— Немало у нас случаев неправильного отношения к людям, — говорил он как-то в беседе с работниками Главпура. — Почему это происходит? Одна из основных причин — потому что не перевелись бюрократы. Вместо того, чтобы вникнуть в дело, разобраться с человеком, понять, что два года он воюет в самых сложных условиях, что он поистрепался и нервишки накалились, бюрократ большое и малое толкает в бумагу, а человека — под бумагу. Надо решительно вести борьбу с бюрократическим отношением к людям.
Возникла необходимость наказать одного политработника. Был подготовлен соответствующий приказ. Александр Сергеевич внимательно прочитал его, но подписать предложил начальнику управления кадров.
— Понимаете, — сказал он, — накажу его я — и человеку не будет хода.
Потом помолчал и, характерным жестом поправив очки, добавил:
— Рука у нас тяжелая. Обижаем, наверное, кое-кого не по заслугам. Ведь так получается, что на фронте у человека меньше возможностей пожаловаться на несправедливое к нему отношение. Иного крепко обидели, а он скажет: «Ладно, черт с вами, не время сейчас кляузы разводить…» И если мы не будем учитывать этого в нашей работе — плохо дело.
В выступлении перед начальниками отделов кадров политуправлений фронтов Александр Сергеевич говорил:
— Я часто думаю о том, как нелегко бывает распределить материальные ценности, в особенности если их нехватка. Для этого надо иметь немалую квалификацию. А чего уж тогда говорить об умении правильно распределить партийные кадры — какую здесь надо иметь квалификацию. Представьте, если, не дай бог, неудачно назначен командир части да мы еще не сумеем подобрать достойного политработника. Что тогда? Эта часть будет плохо воевать, даже если там золотые бойцы.