Поступить-то он поступил, но нерешенным остался один вопрос: чем жить? Отсутствие даже минимума материальной обеспеченности делало его дальнейшую учебу в институте весьма проблематичной. Нужно было в срочном порядке найти выход из этого положения, иначе и учеба, и мечты, и потраченные труды пойдут прахом.
Мешади Азизбеков обратился в Управление кавказского просвещения с просьбой предоставить ему одну из тех мизерных стипендий, которые были выделены для студентов высших школ. Но получил категорический отказ. Видимо, сыграла свою роль «неблагонадежность» отца.
Потеряв надежду на получение стипендии из управления просвещения, Мешади Азизбеков вынужден был заняться репетиторством. Нелегко было и учиться, и давать уроки. Для этого нужны были и силы и время. Но он был очень трудолюбив, своей исключительной работоспособностью Азизбеков заметно выделялся среди товарищей по учебе. Был он всегда энергичен, неутомим, несмотря на трудности, успешно учился, занимался самообразованием, был преданным дружбе и товариществу. Один из друзей Мешади позднее писал в своих воспоминаниях об этой поре становления революционера: «Несмотря на перебивание частными уроками на дому и случайными заработками, он, можно сказать, еще и другим оказывал помощь. А зачастую закладывал в петербургском ломбарде свои серебряные часы — единственную ценную вещицу, которая у него имелась, — и избавлял от трудностей товарища, терпящего трудности. Чистый, как хрусталь, бескорыстный товарищ Мешади заслужил особое уважение студентов Кавказа».
Учеба Азизбекова в Петербурге пришлась как раз на годы бурного роста рабочего движения и широкого распространения марксизма в России. В 90-х годах XIX — начале XX века в нашей стране создаются марксистские и рабочие кружки. В 1895 году В. И. Ленин объединил марксистские кружки Петербурга в единую организацию под названием «Союз борьбы за освобождение рабочего класса». Этот «Союз» стал зародышем революционной пролетарской партии в России.
Вне всякого сомнения, накаленная общественная атмосфера оказывала большое влияние на мировоззрение и мироощущение будущего комиссара Бакинской коммуны. Будучи представителем самой боевой, революционной части петербургских студентов, Мешади Азизбеков принимает активное участие в организации студенческих марксистских кружков, в массовых выступлениях студенческой молодежи.
Одно из первых революционных выступлений, в котором участвовал Мешади Азизбеков и которое оставило след в архивах жандармерии Петербурга, произошло 4 марта 1897 года. События развивались так. Жандармы арестовали и заточили в Петропавловскую крепость студентку-революционерку Марию Федоровну Ветрову. Это послужило причиной возмущения радикального студенчества. Требования студентов властям остались без ответа: Ветрову не освободили. Жандармы только еще больше ужесточили режим пребывания Ветровой в тюрьме. Ежедневно девушку допрашивали по нескольку раз, безжалостно избивали. Не выдержав пыток, Ветрова покончила с собою. Ночью в камере она облилась керосином из лампы и сожгла себя.
Власти стремились скрыть смерть Ветровой. Глубокой ночью ее труп вывезли и похоронили в укромном месте. Даже отцу и матери не сообщили о смерти дочери. Однако спустя несколько недель все стало известно. Прогрессивная общественность Петербурга была возмущена. Многочисленные манифестации вышли на улицы. Студенты решили отметить смерть Ветровой общим трауром.
Около 10 тысяч студентов прошли по улицам Петербурга. Когда жандармы, напуганные демонстрацией, запретили пение молитв по погибшей, Мешади Азизбеков сказал, обращаясь к студентам:
— Священника нет, мы должны справить гражданскую панихиду!
И они запели революционные песни.
Эта манифестация, превратившаяся в политическое выступление против царизма, завершилась столкновением с полицией. Группа студентов была арестована. Среди арестованных был и Азизбеков.
Земляк Мешади, его близкий друг Селим, пытался что-либо узнать в жандармских и полицейских управлениях города о судьбе товарища. Но из его усилий ровным счетом ничего не вышло. Обойдя все тюрьмы города, Селим уставший вернулся домой. И тут хозяйка квартиры передала ему письмо от Мешади. Быстро вскрыв его, Селим стал читать. Мешади писал: «Ты ничего не бойся, Селим. Если даже меня и накажут, я не раскаиваюсь в содеянном мною». Оказалось, что Азизбеков находился всего в двухстах метрах от их жилья — в полицейском участке.