Появляются староста Ч о р а й, урядник К а п р а л о в, с т р а ж н и к, С е м е н.
К а п р а л о в. Здорово, мужики!
Все молчат.
А л е к с е й (после паузы). Здравия желаем, ваше благородье, господин Капралов! Не ошибся?
К а п р а л о в. Молодец! Кто такой?
Ч о р а й. Наш односельчанин, ваше благородье! Крестьянский сын — Зайцев Алексей.
К а п р а л о в. А-а, Зайцев Алексей… так, так… Слышал как будто… (Покручивает усы.) Шутник, говорят…
А л е к с е й. Так точно, господин урядник!
Э п а н а й. Отвечать не умеешь, Алексей! Надо вот как сказать: вольный казак, потомственный бурлак, шутник да весельчак, на все руки мастак! Звать Алексеем, дразнят Зайцем!
Все смеются.
К а п р а л о в (серьезно). Ну, вот что, мужики… Я к вам не шутки шутить, а по делу приехал! Вы знаете, что война еще не кончена. Японские макаки хотят Российскую империю захватить! Надо защищать нашего батюшку царя! Священный престол…
Г о л о с а.
— Вот ты бы и шел, защищал!
— Почему не защищать, за чужой-то спиной?
— Чужими руками жар загребать!..
К а п р а л о в. Молчать! В тюрьму захотели? Против царского указа разговоры ведете?! (К стражнику.) Тимаков! Читай приказ воинского начальника!
С т р а ж н и к (достает из-за обшлага бумагу и читает торжественно). «На основании указа его императорского величества, самодержца всея Руси, государя-императора Николая Второго призываются на военную службу из села Кокшанъял крестьяне Шарпатов Актанай и Данилов Федор».
Народ волнуется.
Получайте повестки!
Э п а н а й. Данилова Федора здесь нет.
К а п р а л о в. Ничего, разыщем! Так вот… Собирай вещи, Шарпатов, и изволь явиться в призывную комиссию. Завтра утром на волжской пристани сбор и отправка пароходом. (Ко всем.) А вы, господа, гуляйте, пожалуй, только чтобы никакого беспорядка не было!
Уходит вместе со стражником.
Минута тягостного молчания.
А к т а н а й. Ну вот… Погулял, и хватит!
А л е к с е й. Какого черта сейчас мобилизацию объявлять! Война, можно сказать, к концу идет…
Б у р о в. Мира-то ведь еще нет! Бои продолжаются… Но тут еще другая причина… Хотят убрать Актаная.
А х м е т. Правильно говоришь, Андрей Петрович: Актанай Шарпатов — человек опасный, они его боятся. Он мужиков баламутит… Вот они его и посылают на войну. Да только и там ведь есть кого баламутить…
Все смеются.
Э п а н а й. Это вроде того, как раздумывать, с какой стороны лучше свой дом поджигать — со двора или с улицы…
Ш а р п а т. Сын мой! Увидимся ли мы с тобой еще?
А к т а н а й. Трудно, батя, сказать… Надо надеяться.
Саскавий подходит к Актанаю, берет его за руки и, прижавшись к нему, плачет, затем уходит в ворота. Все подавлены горем. В толпе возникает песня. Она разрастается, ширится, крепнет, и вот уже все поют:
Н и к о л а й. Ну, до свидания, дорогой друг Актанай! Будь спокоен, дело наше мы не оставим!
Б у р о в (оглянувшись по сторонам). Связь с городом я налажу… Мы еще поговорим… (Крепко жмет ему руку.)
Все по очереди подходят к Актанаю и жмут ему руку.
С а с к а в и й (выходит из ворот с расшитым полотенцем и обматывает им шею Актаная). Актанай! Скажи мне на прощание, что любишь меня! Освети мое сердце солнечным лучом.
А к т а н а й (обнимает ее). Всем сердцем люблю тебя! (Целует ее.) Не забывай меня! До свидания! Не «прощай», а до свидания! (Жмет ее руки.)
Песня продолжается.
Под звуки ее медленно падает занавес.