М а р к о в. Зато вы можете этого не опасаться. На таких, как вы, они возлагают большие надежды.
А д а м о в. Я остался в Казани, чтобы предотвратить катастрофу. Поймите же наконец… Совдепия рушится, как карточный домик, и вам не мешает подумать о своем спасении.
М а р к о в. Любопытно. Значит, вы пришли меня спасти?
А д а м о в. Если хотите, да… Да!
М а р к о в. Каким же образом?
А д а м о в. Это уже деловой разговор. (Показывая на стул.) Прошу.
Марков садится.
Я предлагаю в завтрашнем номере газеты опубликовать обращение к марийскому народу… У вас большой авторитет и…
М а р к о в. Какое обращение?
А д а м о в. Прекратить сопротивление белочехам, признать их власть законной, а власть на местах передать органам Центрального союза мари. Иного выхода у вас нет.
М а р к о в (после паузы, спокойно). Сейчас я позвоню в ЧК и потребую вашего ареста, как пособника контрреволюции.
А д а м о в (пятясь к двери). Вы с ума сошли…
М а р к о в. Куда же вы, спаситель?
А д а м о в. Мне не о чем с вами говорить… Не с чем… (Быстро уходит.)
М а р к о в. Предатель! Шкура!
Входит А р д а ш е в.
А р д а ш е в. Кого ты так, Алеша?
М а р к о в. Ты понимаешь… сейчас этот подонок Адамов предложил мне опубликовать в газете обращение с прекращении сопротивления белочехам. Больше того признать их власть…
А р д а ш е в. А ты от него ожидал другого?
М а р к о в. Нет, не ожидал. Я знал, что он до мозга костей эсер, что в любую минуту может предать нас.
А р д а ш е в (задумчиво). Это верно… (Оглядывает приемную.) Заканчиваете эвакуацию?
М а р к о в. Как видишь. Основные дела комиссариата вывезли вчера.
За окном снова раскаты артиллерийских залпов. Теперь они уже совсем близко.
А р д а ш е в. Слышишь?
М а р к о в. Да.
А р д а ш е в. Что-то Кужнуров задерживается… Как только прибудет рота, сразу в бой. Я с ними…
М а р к о в. Нет!.. Ты останешься в городе для выполнения особого задания.
А р д а ш е в. Нет, нет!.. Мое место на фронте, я, хотя и бывший штабс-капитан, больше пользы принесу там…
М а р к о в. Ты выслушай. В Губчека стало известно, что в контрразведке чешского корпуса служит некий ротмистр Крутояров. Человек необыкновенной жестокости… Шесть лет тому назад он закончил юнкерское училище в Казани. Так вот, этому человеку известны многие наши активисты, и с его помощью белочехи рассчитывают расправиться с ними.
А р д а ш е в. Что должен делать я?
М а р к о в. Любой ценой войти в доверие белого командования и обезвредить Крутоярова. Ты бывший штабс-капитан, и тебе это будет легче сделать… Конечно, сразу тебе не поверят. Будут проверять…
А р д а ш е в. С кем держать связь?
М а р к о в. Со мной. Я тоже остаюсь в городе.
А р д а ш е в. Явки?
М а р к о в. Прежние не надежны. Новые получишь позднее.
Входит изможденная, усталая О л ь г а. Одежда в дорожной пыли. В руках небольшая сумка.
А р д а ш е в (внимательно всматриваясь в лицо Ольги). Оля, это ты?! Вот уж нежданно-негаданно… Здравствуй, Оля…
О л ь г а (безразлично). Здравствуй…
А р д а ш е в. Но что с тобой? Почему ты молчишь?
О л ь г а (слезы текут по ее лицу). Их всех убили… (Тихо.) Всех… Всех…
Теряет сознание. Марков и Ардашев подхватывают ее. Усаживают на стул.
М а р к о в. Оля!.. Ты слышишь меня…
А р д а ш е в. Ей плохо…
М а р к о в. Воды, скорее воды…
Ольга открыла глаза, Марков подносит к ее губам стакан с водой.
Выпей… Ну…
О л ь г а (жадно пьет). Я сейчас, сейчас…
М а р к о в. Не спеши.
О л ь г а. Вот и все… Их всех убили… Весь продотряд… Кулаки узнали, что белочехи подошли к Казани, собрались со всей волости и подняли бунт; спалили волисполком, а над продотрядом учинили самосуд…
М а р к о в. А Андрей Макаров?
О л ь г а. Избили, связали ему руки и бросили в воду. Что же это делается, Алексей Васильевич? (Рыдает.)
А р д а ш е в (сжав кулаки). Андрюха, друг. Как нелепо устроена жизнь. Вместе уходили в армию, ты на флот, а я… и вот… (Ольге.) Я знаю, тебе тяжело и никакие слова не утешат. Но ты… возьми себя в руки, Оля, слышишь?..