— Мы значительно хуже, — сказал Серёгин.
Стёпа оцепенел, а Серёгин рассмеялся.
— Имя следователя и контакты давай, раз они тебя вызывали.
— Вы ломанётесь, и меня опять начнут таскать, — пробормотал Стёпа.
— Зачем это я ломанусь? Чтобы они и мне по карманам стали лазить? Стёпа, не надо сейчас тормозить, мы уже почти закончили наши неприятные процедуры.
— Вы просто не сидели у них на подвале.
— Много ты знаешь, — грустно улыбнулся Серёгин. — Ладно, Стёпа, сдавай контакты, и можешь свалить в туман.
— Как дела вообще?
— Лёша, ты это вот всерьёз? What the fuck?
Серёгин усмехнулся.
— Извини. Не переключил социальный протокол. Что там в «Warcraft»?
— Во-о-от, — поддержала Наташка, — правильный вопрос. Уровень увеличили до 110-го, но рейды тухлые.
— Как можно ещё играть в это многопользовательское дрочево?
— Как можно всё ещё дрочить на однопользовательский эндгейм? Что у тебя сейчас, опять «Mass Effect», поди?
— «Fallout».
— В который раз это самое мамонта.
Серёгин рассмеялся.
Они сидели с Эн на летней веранде кафе на Крылова. Неожиданный проблеск лета убедил хозяев вытащить наружу столы и ловить на эту снасть проплывающих мимо: скорее, скорее, давайте, пока не началось!
Эн была совершенно не похожа на себя: вместо джинсов и какой-нибудь безразмерной дырявой хламиды, дурацкой кепки, разноцветных чулков — «костюм женщины». Платье в узор, цепочка, кольца и браслеты нормальных размеров. И тени под цвет платья. И маникюр. Не сказать, что Серёгину больше понравилось, но интересно. Волосы вот только она зря отпустила, с короткими ей было лучше. Ему-то точно было лучше.
— Ок, игры и оскорбления — done, — кивнул Серёгин. — Что теперь, книжки?
— Я мало читаю, — созналась Эн, — некогда, а одна-две в течение не пойми какого срока не считаются. А у тебя?
— Мемуары Фрая — смешные, «Марсианин», «Немцы» Терехова, «Обитель» прилепинскую советуют, хотя…
— Я первую часть смотрела. Так-то фигня фигнёй, хотя Йовович и красоточка.
Серёгин долго смеялся.
— А в группе своей ещё поёшь?
— Не, — Наташка наморщила нос, посидела так несколько секунд, вздохнула, — разбежались. Уже не помню, когда.
— Жаль, — честно сказал Серёгин; он любил, как Эн пела. В плейлисте ноутбука до сих пор торчат два её трека. Серёгин даже лелеял надежду, что как минимум один адресован именно ему.
Эн не оценила. Она помрачнела, сплела на груди руки и стала смотреть тем взглядом, какой Серёгин видел у своего кота, когда нёс его прививаться.
— Лёша, не надо вот этого, — предупредила она.
— А что такое? Правда, жаль: ты клёво пела.
Эн смерила его не неприязненным даже — а каким-то окончательным взглядом. В этом взгляде враз кончились «Варкрафт», Фрай и любые остальные темы.
— Клеиться этими приёмчиками не надо, — отчеканила Эн.
— Кто клеится?! — возмутился Серёгин, который ещё не определился, нужно ли в этот раз клеиться к Наташке или ну его к собакам. — Я уже не имею права тебе просто сказать, что ты такая же охуенная? У нас с тобой теперь подцензурно?
— У нас с тобой, — она сделала здесь ударение, — Лёша, ничего. И про группу-песни-пляски мы не разговариваем.
— Да мы с тобой вообще не разговариваем, — сказал Серёгин, тоже стерев с лица стародружеское выражение и сразу став значительно старше своей ровесницы. — Это так, Наташа, флуктуация. Кофе взыграло.
— Ну-ну, — сказала Эн, — ну-ну. В мире, в котором ты живёшь, Лёша, всё флуктуация. Всё вспышка. Слева, справа, побежали, нет, стой, побежали опять. Не просто же так ты косплеишь одинокого рейнджера.
— У меня есть сын.
— Которого ты видел раз пять за десять лет.
Серёгин хотел возразить, что ездит к Арсюхе два раз в год, но вовремя сообразил, что аргумент так себе и едва ли сыграет. Промолчал. Эн кивнула — не без торжества.
— То есть у тебя с дочерью — не в пример слаще? — уточнил он.
— У меня их две.
— Серьёзно?
— Ха, — сказала Эн, — и вот, Лёша, всё у тебя так.
Помолчали.
— Слушай, — примирительно сказал Серёгин, — мы десять лет не виделись, может, ещё на столько же разбежимся. Давай не будем хоть один день друг друга жрать. Давай я просто скажу, что рад тебя видеть. Без всяких.