Ее глаза как бирюза, её глаза как тормоза. А потом всё успокаивается, как будто никаких глаз здесь и не было. Только выставленные вперёд остро отточенные ресницы. А машина — если это всё ещё машина — идёт на автопилоте. То есть ею рулит не синеглазая-закрытоглазая Лена, а кто-то совершенно другой, безглазый и безгласный дядька, ветеран каких-нибудь мировых битв, от которого осталась только перетянутая ленточкой коробочка в самом жерле красного космического «Ровера». Он ведёт как навигатор Хэрберта, обожравшийся спайса. И машина под его фантомной рукой лязгает, накреняется, силится сорваться на сверхсветовую, но всё равно держит курс.
А потом Ружинская открывает глаза — и «Ровер» приземляется где-то за Академгородком.
Шлагбаум поднимается сам — то ли по транспондеру, то ли охрана просто знает красный «в лицо». Закрытый коттеджный посёлок. Двухэтажный тёмный дом с одним прострелом горящего окна. Другая машина шуршит сзади — не отцепилась даже во время автоплясок Ружинской. На фоне окна — тень с зонтом, так себе уместным в снег. Видимо, ещё один заботливый мужчина.
Лена катапультируется первой.
— На сейчас закончили, — говорит она теням: и оконной, и той, что наверняка выпросталась из шуршания сзади. — Бай-бай, бэйби. Я сама умею потрахаться, ваша помощь мне в этом не нужна.
Никита открывает дверь.
«Комитет» / Признаки побуждения
Изъятие из психолого-лингвистической судэкспертизы АНО «Союз экспертов „Контент“», Красноярск, по запросу СО СК по Красноярскому краю в отношении НПО «Комитет» (орфография и пунктуация сохранены):
Исследование:
(объект 1) политическая программа «Объединения „Комитет“» на 2-х листах;
(объект 2) устав НПО «Комитет»;
(объект 3) проект решения Совета депутатов «Комитета» на 1-м листе;
(объект 4) распечатка с надписью «Есть Путин — нет России»;
(объект 5) распечатка с надписью «Губернаторскую шайку — геть!»;
(объект 6) распечатка с надписью «Ад Наш!»;
(объект 7) распечатка с надписью «Четвёртый срок Деда — смерть народа»;
(объект 8) распечатка с надписью «Сотни филиалов Кущёвки. Сахар в подвале хрущёвки»;
(объект 9) распечатка с надписью: «Комитет освобождения России от оккупации. А ты с нами?»
[…]
Выводы:
1. в представленных материалах имеются лингвистические и психологические признаки имплитационно выраженного оправдания насилия для свержения существующей власти в России, а также высказывания в которых содержатся признаки искомого значения, а также описание коммуникативной ситуации и указания авторства […] в частности признаки отражает фраза А. С. Конькова (объект 4) «пора покончить с этой странной политической моделью».
2. в представленных материалах имеются лингвистические и психологические признаки побуждения (в том числе в форме призыва) к применению насилия для свержения существующей власти в России… высказывания в которых содержатся признаки искомого значения, а также описание коммуникативной ситуации и указания авторства […] в частности фраза (объект 5) «как будто мы поём: „в лесу родилась ёлочка“» — имеет в своей основе признаки кодированного призыва присоединяться к вооружённому партизанскому движению.
Серёгин
Земляк
Иркина подруга была ничего, но эти кожаные штаны… Кожаные штаны вообще никому не идут. Их какие-то пидоры придумали носить для смеху, а потом другие пидоры решили, что это всерьёз. И вот теперь смотри на девок в этой дряни.
Во сне Серёгин чувствовал эту болезненную неуместность кожаных штанов ещё ярче, ещё пронзительнее, чем в обычной жизни. Его тянуло как-то скомкать это всё, отвернуться. Или передушить всю секту кожаноштанных пидоров разом. Об Иркиной подруге он почти забыл, хоть она и крутила призывным задом на ближнем плане.
Серёгин проснулся, дёрнувшись, словно от удара полицейским шокером. В комнате было темно и тревожно. Он бросил взгляд на часы, вздохнул и снова рухнул в подушку. Можно попробовать закрыть глаза и сделать вид, что сон продолжается… или нельзя… сука!
Зазвонил телефон. Причём не голосом легитимного будильника, а дав трель входящего вызова. С незнакомого номера. В 8:43 утра.