Над полком нависла угроза полного уничтожения. Кругом враги. Патронов мало. Встревожились бойцы. И тут же перед ними выросла знакомая фигура командира полка. Широко, словно для упора, расставив ноги, держа наготове маузер и шашку, Аронет твердо командовал:
— Патроны беречь! Стрелять только прицельно. Гранаты храните для ближнего боя!
Высоченный, в длиннополой незастегнутой шинели, в красной фуражке, заломленной на затылок, командир поразил всех своим невозмутимым спокойствием. Каждый старался стрелять расчетливо и метко. Но патронов становилось все меньше и меньше.
Неожиданно от Авуз-Кирка к передовой вынеслась запряженная парой гнедых бричка. Упряжкой правила девушка. Вот она резко осадила лошадей, повернула влево и принялась раскидывать цинки с патронами.
— Кому нужны? Разбирай!
Свистели пули, близко рвались снаряды, но девушка, не обращая на них внимания, раскидывала и раскидывала цинки.
Кто, откуда она? По чьему приказу кинулась в самое пекло? В горячке боя расспрашивать было некогда. После искали, но не нашли. Так ничего и не узнали о боевой помощнице.
Неимоверно тяжелыми были те часы и для соседей-малышевцев. В начале контратаки командир 267-го полка Николай Петрович Шабалин был тяжело ранен. Недолго в строю оставался первый его преемник. Пули не пощадили и двух других. Тогда командование взял в свои руки адъютант Шабалина Николай Егоров. Предприняв героические меры, он остановил дрогнувших товарищей и вернул полку боеспособность.
Даже тяжело раненные бойцы и командиры не покидали своих мест в боевых порядках, но положение оставалось трудным. Связь с комбригом была потеряна.
Разведчики Нагибов А. Г. и Кетов П. И. по своей инициативе, будучи тяжело раненными, восстановили связь, что дало возможность бригаде отбросить наступающего противника и перейти в контрнаступление. Но чего это стоило? К вечеру в батальонах насчитывалось всего по 60—100 человек.
Частями передовой линии стали 265-й и 269-й стрелковые полки. Наконец, вступил в действие и гужевой мост, построенный саперами. Первыми по нему прошли патронные двуколки, затем артиллерия и конница.
89-я бригада вновь продвигалась с боями вперед, и только отрезанный бронепоезд обстреливал ее с тыла.
В 23 часа 20 минут одна из батарей присоединилась к 265-му стрелковому полку и была установлена под станцией Таганаш (на случай появления бронепоездов).
Комбриг сообщил начдиву:
«Доношу, что 264 стрелковым полком в 2 часа 12 ноября заняты две линии окопов противника (у железнодорожного моста), взяты орудия, пулеметы и бронепоезд. Частями 89 бригады занята д. Копани. Комполка 264 просит прислугу для бронепоезда»[54].
Положение 30-й дивизии на Тюп-Джанкойском полуострове стало прочным. Враг больше не оказывал сопротивления. Уставшие полки свободно входили в оставленные несколько часов тому назад населенные пункты.
Успешное наступление 30-й дивизии сразу же сказалось на действиях советских войск на Перекопе. 51-я дивизия вместе с подошедшей латышской дивизией стремительно атаковали врага у Юшуня. Не выдержав удара, белогвардейцы обратились в бегство. Таким образом, 8—11 ноября белогвардейская армия была окончательно разгромлена. Враг начал откатываться на юг, к портам. Все ворота в Крым были распахнуты, и через них хлынул неудержимый поток красной конницы[55].
От Джанкоя уральские полки повели стремительное наступление на юго-восток, и командарм 4-й в приказе от 15 ноября отметил:
«Доблестная 30-я стрелковая дивизия, не позволяя коннице Каширина себя обойти, наступает на Феодосию… 89-й бригаде приказано обеспечить правый фланг дивизии».
Конный корпус Н. Д. Каширина повел наступление дальше на Керчь, и уже 16 ноября 1920 года М. В. Фрунзе послал Владимиру Ильичу Ленину еще одну, очень краткую, но значительную телеграмму:
«Сегодня нашей конницей занята Керчь. Южный фронт ликвидирован»[56].
ГОДЫ МИРНЫЕ — ДНИ ВОЕННЫЕ
Освободители Крыма праздновали победу. В Феодосии, на Сенной площади, что на Старо-Аутской дороге, состоялся парад представителей частей 30-й стрелковой дивизии. Командовал им комбриг 89-й Михаил Калмыков. Принимал парад командарм 4-й Владимир Саламанович Лазаревич.