— Доктор Мэтьюрин, — произнес морской пехотинец, отворив дверь.
Стивен медленно вошел и произнес слова присяги особенно старательно, пытаясь прочувствовать атмосферу, царившую в суде. Тем самым он дал секретарю суда возможность записать показания Дила. Скрипя пером, чиновник выводил следующие слова:
Вопрос: Догонял ли французский корабль «Софи», не поставив лисели?
Ответ: Да.
Вопрос суда: Как вам казалось, значительно ли быстрей вас двигались французские корабли?
Ответ: Да, как по ветру, так и против.
Вызван и приведен к присяге доктор Мэтьюрин, судовой хирург «Софи».
Вопрос суда: Является ли услышанное вами заявление вашего капитана по поводу сдачи «Софи» верным, насколько вы могли заключить?
Ответ: Полагаю, да.
Вопрос суда: Достаточно ли вы компетентны в морских вопросах, чтобы понять, что были предприняты все усилия, чтобы оторваться от судов, преследовавших «Софи»?
Ответ: Я очень плохо разбираюсь в морских вопросах, но мне казалось, что все члены экипажа старались изо всех сил. Я видел, как капитан стоял на руле, как офицеры и матросы работали на веслах.
Вопрос суда: Находились ли вы на палубе в тот момент, когда был спущен флаг и на каком расстоянии от вас находился неприятель во время сдачи шлюпа?
Ответ: Я находился на палубе, «Дезэ» находился на расстоянии мушкетного выстрела от «Софи» и в это время обстреливал нас.
Через десять минут помещение суда очистили от посторонних. Опять столовая, и на этот раз никаких колебаний относительно того, кому входить первым, поскольку Джек и Дил были здесь; они все здесь, и никто не произнес ни слова. Уж не послышался ли им смех в соседнем помещении, или же звук доносился из кают-компании «Цезаря»?
Длинная пауза. Длинная, длинная пауза, и в дверях появился морской пехотинец:
— Прошу вас, джентльмены.
Они входили один за другим, и Джек, несмотря на все годы службы на флоте, забыл пригнуться и ударился о косяк с такой силой, что на дереве остались желтые волосы и клочок кожи, но он прошел дальше, почти ничего не видя, и замер неподвижно возле своего стула.
Написав: «Решение суда», секретарь, вздрогнувший от звука удара, поднял глаза, затем опустил их вновь, чтобы запечатлеть на бумаге слова военного прокурора:
— На заседании военного трибунала, состоявшегося на борту корабля Его Величества «Помпеи» в бухте Розия… члены суда (предварительно надлежащим образом приведенные к присяге), выполняя указания сэра Джеймса Сомареса Барта, контр-адмирала синего флага, и… изучив показания свидетелей, вызванных по делу, основательно и тщательно изучив все обстоятельства…
Монотонный, невыразительный голос продолжал звучать в унисон с гудением в голове Джека, так что он почти ничего не слышал и едва различал лицо говорящего из-за того, что у него слезились глаза.
— …Суд пришел к выводу, что капитан Обри, его офицеры и члены экипажа предприняли все возможные усилия к тому, чтобы помешать шлюпу Его Величества попасть в руки неприятеля, и тем самым с почетом освобождает их от ответственности. Тем самым он соответственно оправдывает их, — заключил военный прокурор, но Джек ничего этого не услышал.
Монотонный голос смолк, и затуманенным взором Джек увидел, как фигура в черном опустилась на стул. Встряхнув головой, в которой гудело, он стиснул зубы и приложил все усилия, чтобы прийти в себя, поскольку председатель суда поднялся со своего места. Прояснившимся взором Джек увидел улыбку Китса, увидел, как капитан Стирлинг, взяв знакомую, в потертых ножнах, шпагу, протянул ее ему эфесом вперед, левой рукой разглаживая лежавший рядом с чернильницей лист бумаги. Среди мертвой тишины председательствующий снова прокашлялся и звонким, четким, как и подобает моряку, голосом, в котором сочетались серьезность, официальность и радость, произнес:
— Капитан Обри, мне доставило большое удовольствие получить решение суда, в каковом я имел честь председательствовать, а именно возвратить вам вашу шпагу, и я должен поздравить вас с восстановлением в ваших правах в глазах как ваших друзей, так и недругов. Надеюсь, что вам еще не раз предстоит обнажить ее, чтобы с честью защищать свою страну.