Синди пришлось снимать туфлю, иначе извлечь каблук из чертовой решетки не удавалось.
Господи, нет, ей явно «везет» сегодня. Теперь, вместо того, чтобы ехать домой, она стоит тут и дергает эту дерьмовую туфлю. Сейчас еще отломится каблук, и тогда можно будет сесть на пол и разрыдаться.
Синди вцепилась в кожаный бок туфли и что было силы, дернула ее на себя. Каблук поддался неожиданно легко, и она чуть не села на асфальтовую дорожку. Хорошо бы ты выглядела, если бы кто-нибудь вошел в этот момент.
( Эй, мисс, вам плохо?» — «Нет, мистер. Просто я вытягивала одну штуку из этой чертовой решетки и ляпнулась прямо на задницу. Я вообще везучая. Поверьте на слово.»)
Ей чудом удалось сохранить равновесие. Но чулок она все же испортила, наступив ногой в радужное газолиновое пятно, оставленное какой-то не очень исправной машиной. «Все, — подумала Синди. — Все, все, все. С меня хватит. Я еду домой. Если я попробую поужинать где-нибудь, то наверняка подавлюсь цыплячьей грудкой. Черт! Нет, домой, домой, пока не приключилось что-нибудь похуже. Да, именно так. Что-нибудь похуже».
Она нацепила туфлю, прыгая на одной ноге, вздохнула и пошла к своей машине. Желтому «форду». Секундой позже Синди увидела знакомого блондина. Тот, насвистывая какой-то развеселый мотивчик, шагал к зеленому «поршу», припаркованному в дальнем углу стоянки. По тому, как он поглядывал на номера машин, девушка поняла, что «порш», скорее всего, прокатный. В общем-то, ей было плевать и на самого блондинчика, и на его машину. Просто не хотелось бы объясняться с этим парнем еще раз. В пустом гараже. Синди отошла к «форду». Со своего места она могла наблюдать за блондином без риска оказаться обнаруженной.
Блондин шел такой походкой, словно все его суставы держались на шарнирах. Он дергал головой, вслушиваясь в беззвучную мелодию, звучащую в его воображении. Пальцы звонко щелкали, время от времени выдавая быструю дробь.
Синди вздохнула с некоторым облегчением, когда он уселся в свой «порш» и машина, взревев мощным двигателем, рванула с места.
Девушка несколько секунд смотрела вслед огонькам удаляющегося кабриолета, а затем, обойдя «форд», открыла дверцу.
В то же мгновение ее сердце «провалилось» куда-то к пяткам, потому что чья-то широкая шершавая ладонь легла на лицо, закрывая рот. Вторая рука обхватила тело девушки поперек груди, и хрипловатый напряженный голос прошептал ей в самое ухо:
— Не двигаться! Я не причиню вам зла. Отойдите в сторону.
— Вы же сказали «не двигаться»! — испуганно возразила Синди, как только незнакомец дал ей возможность говорить.
Она не подумала, что эти слова могут быть восприняты грабителем как издевка. Просто Синди испугалась так, что ей показалось, будто земля уплывает из-под ног, весь мир встает на дыбы и, вообще, ее сейчас стошнит.
Незнакомец посмотрел на девушку с некоторым уважением. Он-то принял фразу за проявление мужества.
Джон вовсе не хотел пугать девушку. Но ему было известно, что люди быстрее подчиняются приказам, когда у них нет другого выхода. Наверное, он мог бы все объяснить ей, но на это ушли бы драгоценные минуты, Салли успел бы скрыться в неизвестном направлении, и, кстати, неизвестно, согласилась бы девушка помогать Джону.
Именно поэтому Метрикс не стал начинать беседу, а предпочел воспользоваться наиболее простым и быстрым способом. Принуждением.Кто-то, возможно, назвал бы это насилием, но Джона не волновало, как и кто станет классифицировать то, что он делает. Речь шла о жизни его дочери. Вполне достаточно.
Он подтолкнул девушку к машине и пояснил:
— Садитесь, быстро. Вам придется делать то, что я скажу.
— Послушайте, — голос стюардессы дрожал. Она была очень напугана. — Послушайте, у меня ничего нет. Я могу отдать вам день…
— Мне не нужны деньги, — ответил Джон, — Делайте то, что я вам говорю, и все будет нормально. Поезжайте за зеленым «поршем».
Синди поникла.
— Я так и думала, — вздохнула она.
Скорее всего, это банда каких-нибудь насильников… Они воруют молоденьких девушек, увозят куда-то, где их невозможно найти, насилуют и… О, боже! А что потом? Отпускают? Расскажите это Шарон Тейт. [7]Наверняка, убьют. Прирежут, как поросенка. Господи, что же делать? Бежать. Надо бежать и сообщить полиции!
Парень забрался в салон, обхватил огромными руками переднее сиденье и… мышцы его вздулись, и Синди смогла оценить, насколько же он силен. Жилы выступили на шее, словно натянутые до звона веревки. Кресло хрустнуло, отделилось от пола и осталось в руках здоровяка. Тот спокойно, будто ничего не произошло, вышвырнул его из машины и, повернувшись к Синди, повторил:
— Садитесь и поезжайте за «поршем». Быстро!
Девушка побледнела. Двигаясь, словно сомнамбула, она забралась на водительское место, достала ключи и вставила их в замок зажигания.
Джон перебрался вперед, устроившись на полу, там, где еще минуту назад было удобное кресло. Но даже в таком положении его голова оказалась на одном уровне с головой Синди.
«Форд» тронулся с места и покатил к выходу из гаража. Метрикс очень боялся, что время все-таки упущено. Возможно, Салли успел проехать несколько километров. Конечно, если он не гонит, как сумасшедший, или не свернул куда-нибудь, то они вполне смогут догнать «порш» — дорога в город одна. Но от нее отходит, по крайней мере, дюжина узких шоссе, а впереди пересечение с 29-й хайуэй, ведущей от Тампа, штат Флорида, до Ричмонда, штат Вирджиния. Хотя, если ему повезет и Салли едет в Джексонвилл — а судя по всему, так оно и есть, — они настигнут его еще до того, как он окажется у пересечения двух магистралей.
«Форд» вылетел на площадку перед аэропортом, развернулся и резво понесся по 14-й хайуэй в сторону Джексонвилла. Уже начали сгущаться сумерки и небо окрасилось в лилово-багряные тона с густой примесью синих красок. Дневной жаркий ультрамарин, разведенный солнечным золотом, исчез окончательно, и вечер находился в той стадии метаморфоз, когда он перестает быть вечером, но еще не стал ночью. Вечер — самая удивительная часть суток. Днем небо голубое, ночью — черно-фиолетовое, а вот вечером… Какое оно вечером? Вряд ли кто-нибудь сможет дать точный ответ. Небо меняется каждую секунду, словно вы смотрите на огромного хамелеона. Вот он голубовато-розовый, через минуту красно-оранжевый, еще через две — сине-багровый. Наверное, поэтому вечер — самая короткая часть суток. Все меняется, движется. Кто-то засыпает, кто-то просыпается, чтобы выйти на охоту. Меняется не просто день — меняется мир, жизнь.
Метрикс любил вечер. Нет, вообще он любил и ночь тоже, ибо ночь — самое безопасное, спасительное время. Но это с точки зрения «коммандо». А вот вечер Джон любил так, как любят цветы или дождь. Или огромную дорогу-радугу, повисшую над лазурным океаном высоко в небе. Совсем другое чувство, не подчиненное рациональным представлениям человека о красоте.
И сейчас был вечер. Мягкий и теплый. Как раз такой, какие любил Джон. Но, он не воспринимал его зыбкую красоту. Теперь он сам стал охотником. Охотником и жертвой одновременно. Правда, пока его жертвы-охотники не подозревают, что он идет по их следу. Они уверены, что гонят его. И чем дольше эти люди будут пребывать в сладостном заблуждении, тем лучше для Джона. Тигра. Хищника. Охотника.
«Форд» мчался по широкой восьмиполосной автостраде, ловко лавируя в потоке машин.
Метрикс порадовался, что ему попалась не самая быстрая, зато очень маневренная модель. «Порш», конечно, не уступает «форду» в скорости, но у них есть преимущество: Салли не знает о слежке, о Джоне. Поток огней плавно обтекал капот, отражаясь в лобовом стекле. Блики играли на чистых, отполированных крыльях «форда», и Метрикс подумал о том, что все это очень напоминает рождество. Море разноцветных огней, создающих ощущение праздника, с той лишь разницей, что подарком на это рождество будет смерть. Метрикс не даст им шанса на жизнь. Ни одного. И вовсе не потому, что он слишком кровожаден, а потому, что эти люди — враги, первымисделали свой выбор и заставилисделать такой же полковника «коммандо» Джона Метрикса.
7
Шарон Тейт — актриса, жена известного режиссера фильмов ужасов Романа Полански. Была зверски убита в собственном доме вместе с девятью гостями бандой Мейсона.