Тяпнув еще рюмашку с расстройства, я подперла щечку и, глядя честными-пречестными глазами, предложила:
— А что, Мань, не переехать ли тебе ко мне пожить? — Поможешь мне в одном деликатном деле. Хозяин леса обещал научить одну мою подопечную в травках разбираться, а ты бы помогла ей зелья варить, да и другим подсобишь тут адаптироваться. За мной не заржавеет, отблагодарю по-королевски.
Ведьма долго не соглашалась, опасаясь, что к нам в лагерь может забрести колдун и бросить ей вызов, но я же мертвого уговорю. Через часок мы хлопнули по рукам и договорились, что она останется пока жить в своей глухомани (заработок от селян терять не хотелось), но завтра приступит к обучению нашего потенциального лекаря.
Ну а дальше началась приятная часть переговоров — хаянье мужиков, пересказ приколов из жизни, скандал с Косточкой, попытавшимся упереть со стола пузатую бутылку, которую вытащила из подпола хозяйка. Я порывалась позвонить кому-нибудь из знакомых и пригласить разбавить наш коллектив партнерами по танцам, но вовремя вспомнила, что вроде как нахожусь в гостях, да еще в другом мире, где до налаживания мобильной связи — как Сомали до процветания. Пришлось ограничиться традиционной застольной забавой под названием «хоровое пение».
Мне первый раз в жизни повезло с бэк-вокалисткой: у Маньки голос и слух были еще хуже, чем у меня. Но всему хорошему когда-нибудь приходит конец. Когда наш дуэт вкладывал всю душу в гимн всех пьяненьких женщин от шестнадцати и старше «Напилася я пьяна, не дойду я до дома», распахнулась дверь и на пороге возник пылающий гневом Сосискин, за которым маячили все десять моих проблем.
— Такую песню испортили, сволочи, — выругалась душевность.
— Это кто? — ошеломленно икнула раскрасневшаяся Маньшана.
— Не бойся, это мои детишки и лучший друг за мной приперлись, — махнуло рукой расстройство.
«И чего она испугалась-то? — переполошилась обеспокоенность. — Лысых в камуфляже и такс никогда, что ль, не видела?»
Ответить помешал завизжавший пес, заприметивший, в каком виде я пребываю:
— Опять нажралась и паяснисчаешь?! Уже, поди, две бутылки выжрала, если начала своими воплями всех в лесу пугать!!!
— Три, — тут же сдал нас, как стеклотару, Косточка.
— И ты еще не оглох, и они тебя еще не задолбали своими воспоминаниями детства? — уважительно присвистнул пес, ничуть не испугавшийся вида доносчика.
— Ну и чего притащились? — Я попыталась сделать грозное лицо, отчетливо понимая, что выгляжу слегка неприглядно.
— К-к-к-к-командир, в-в-вас д-д-долго не было, вот мы и испугались, — покосившись на зверюшку, собранную из разных запчастей, прозаикался Лель.
— Пошли домой, синявка, хватит уже гастроль выдавать, — скомандовал Сосискин, глядя на мои попытки собраться в кучку.
— Вот видишь, Мань, с кем мне приходится жить? — хлюпнула носом пьяная обида. — Не дают расслабиться приличной девушке.
Но она мне не ответила. В этот момент ведьма стремительно побледнела и начала задыхаться, хватаясь за сердце. Я мигом протрезвела и рявкнула:
— Быстро все вышли на улицу, Кабан, бери Маняшу на руки и выноси на свежий воздух, не видишь, ей плохо.
Вылетев на двор, я велела положить Машку на травку и начала бестолково носиться, не представляя, что могло приключиться с ведьмой. Через какое-то время к ней вернулся обычный цвет лица, и она, обведя демиурчиков испуганным взглядом, спросила:
— Даррья, это кто?
Я пожала плечами и ответила как на духу:
— Придурки, которые сейчас получат от меня за то, что бросили лагерь без присмотра и помешали начальству проводить время в приятной компании.
Ведьма покачала головой:
— Нет, это боги, я чувствую в них силу и мощь!
— Да какие, на фиг, это божества, они даже сопли себе вытереть не могут! — бросило мое презрение к недоумкам.
Маньшана с трудом поднялась и шепнула мне на ухо:
— Дарья, они живые источники неисчерпаемой силы, даже я чувствую, как во мне забушевала магия, такого никогда не было. Я теперь могу что хочешь наколдовать. А сейчас представь, на что пойдет любой колдун, чтобы их заполучить? Прости, но я не смогу тебе помочь, они привлекут к себе всех сильнейших, а мне против них не выстоять. Очень жаль, но я не возьму к себе в ученики ни одного из них.