«Обучающиеся силы нужно мотивировать и воспитывать в связи с их задачами для ведения специальных боевых действий МГБ […]: выполнять партийную и классовую задачу как чекист в любой ситуации для защиты ГДР и ее потребностей государственной безопасности с риском для своей жизни, с верностью военной присяге и своим обязательствам добросовестно и в любое время; постоянно обеспечивать высокий уровень боевой готовности, совершенствовать готовность и способность инициативно и мужественно выполнять каждое полученное оперативное и боевое задание как одиночный чекистский боец, полагаясь только на себя, или в боевом коллективе; на основании четких политических основных убеждений, прочного классового подхода, классового поведения и дифференцированного образа врага узнавать врага в любой ситуации классовой борьбы, глубоко его ненавидеть и бескомпромиссно с ним бороться, выполнять любую боевую задачу со смелостью, хитростью и находчивостью также в опасных ситуациях; последовательно выполнять приказы и требования в МГБ, углублять социалистические отношения и непрерывно развивать чекистские боевые коллективы; […] в любое время даже в условиях личного и коллективного напряжения хладнокровно и стойко действовать как чекист МГБ».
Похожие воспитательные цели можно найти уже в «Принципах для проведения особых мер по повышению квалификации для частей Министерства государственной безопасности» 1963 года и в «Руководстве» РГМ «С» 1974 года. Чтобы воспитывать у «бойцов» названные качества, и в РГМ/С в основе какого-либо специального обучения сначала тоже лежало так называемое политическое воспитание. Его содержание за все эти годы так же мало изменилось, как и сами цели такого воспитания. В рамках политического воспитания сотрудникам сообщали об образе врага.
Среди тем были, например, такие:
«Учение Ленина о вооруженной борьбе и революционной ситуации.
Тайная война, ее методы, средства, силы и ее место в политике империализма.
Роль спецслужб в правящей системе империализма и их враждебные действия против ГДР».
«[Советская] партизанская борьба — особая форма классовой борьбы в целях общественного прогресса.
Антифашистская борьба сопротивления немецкого рабочего класса.
Роль и значение социалистических разведчиков как бойцов невидимого фронта в выяснении и разоблачении планов и намерений врагов прогресса.
ФРГ — государство монополистического капитала, агрессии и реакции.
Духовная манипуляция населением в оперативной области, осуществляющаяся империалистической правящей системой.
Актуальность марксистско-ленинского учения о классовой борьбе.
Классовая структура и тенденции развития классовой борьбы в ФРГ.
Тенденции развития в мировом революционном процессе и социалистическая военная доктрина.
Империалистическая военная доктрина — основа стратегии и тактики НАТО. Роль ФРГ в НАТО.
Характер современной всеобщей войны в Европе, ее возможные виды, цели и формы проявления».
После того, как задачи военно-оперативной борьбы с терроризмом были переданы в сферу ответственности тогдашнего отдела IV/S (позднее РГМ/С) в 1974 году, следующая тема политического воспитания звучала так: «Сущность и формы проявления терроризма в современности и определение его места в международной классовой борьбе». В восьмидесятые годы в политико-моральное основное воспитание были включены также психологические компоненты. Так в рамочной учебной программе 1986 года говорится, что при психологической подготовке к «оперативным действиям» нужно привлекать темы предмета «оперативная психология» профессионального заочного обучения МГБ. Такой «психологической подготовки» нужно было достигать, например, с помощью «создания соответствующих боевым задачам психических и физических ситуаций трудностей и испытаний» и «введения в обучение элементов опасности и риска».
На этой основе «специальные силы МГБ» в середине восьмидесятых годов должны были проходить подготовку по шестнадцати дальнейшим учебным предметам. Среди них были специальная тактика, стрелковая подготовка, военная топография, инженерно-техническая специальная подготовка, оперативно-техническая подготовка, специальные тактические действия при применении летательных аппаратов, изучение вероятного противника, физическая подготовка, связь, водолазная подготовка, подготовка к защите от оружия массового поражения и медико-санитарная подготовка. Что скрывалось за такими относительно безобидными военными понятиями, как, например, специальная тактика, становится видно только при внимательном чтении многочисленных сохранившихся учебных материалов. По существу речь шла о том, чтобы подготовить наилучшим образом квалифицированных, профессиональных и высокомотивированных специалистов для террора, разрушения и убийства. Они должны были выполнить свой приказ при любых обстоятельствах. Поэтому обучающихся муштровали так, чтобы они могли без колебаний и угрызений совести использовать любые, даже самые коварные средства и методы.
Одним из таких методов была, например, «конспиративная засада против отдельных лиц, групп лиц и транспортных средств». В соответствующем учебном пособии она — в отличие от военной засады — определялась так:
«Конспиративная засада — это вид боя одиночных чекистских бойцов и оперативных групп в рамках наших специальных боевых мероприятий. Она является составной частью оперативных и боевых принципов, которые гласят, что она — наряду с внезапным нападением и диверсией — представляет собой вид боя, которому принадлежит главенство при достижении поставленной цели боевых действий, таких как чекистская операция и чекистская акция».
Засада должна осуществляться с применением дезинформации, обмана, хитрости, находчивости и по возможности при полной маскировке (например, в форме противника), говорится дальше в учебном пособии. В зависимости от указанной цели различалось пять различных видов засады: засада для уничтожения, засада для захвата, засада охранения, «мешающая» засада и засада в рамках психологической борьбы. Вот пример:
«Засада для уничтожения осуществляется с целью ликвидации людей или разрушения соответствующего объекта. Используемые средства и методы могут простираться от применения смертельного ближнего (рукопашного) боя, стрелкового оружия, до «вызывания несчастного случая/ аварии» и использования минно-взрывных средств. Никаких рецептов для этого нет. Характер объекта, собственные возможности, а также место, время и условия — вот определяющие факторы для выбора соответствующих средств и методов».
В противоположность этому «засада для захвата» должна была служить взятию в плен людей (например, в качестве заложников) и захвату предметов. «Мешающая засада» была направлена на то, чтобы задержать планы и намерения противника. Примерами ее в учебном пособии назывались планомерное снабжение некоего объекта или проведение заседания /конференции, которым можно было эффективно помешать: в первом случае — путем нападений на обеспечивающие поставки автомобили, во втором — ударами по отдельным приезжающим участникам заседания. С особенным коварством нужно было действовать при «конспиративной засаде в рамках психологической борьбы». С ее помощью у населения ФРГ нужно было вызвать ужас, панику и неуверенность. Предусматривался следующий метод:
«Особенно подходит для этого засада для уничтожения с характером террористических действий. При этом важно, чтобы как сами действия, так и результат их непосредственного влияния на объект в засаде стали широко известны. При этом воздействие будет усилено не только по причине воздержания от скрытности действия и его воздействий, а также предотвращения, сокрытия и устранения следов и доказательств, но и распространением слухов и подобными действиями. Запланированного психологического эффекта также можно достичь, если конспиративная засада готовится и проводится таким образом, чтобы никакие следы и другие отправные точки для проведенного действия не могли быть найдены, а также тем, что постоянно и в растущем числе исчезают люди самого различного значения. При этом в зависимости от поставленной цели речь может идти либо о произвольно определенных объектах либо также о лицах из определенной целевой группы».