Также посещения оперетт вроде «Орфея в аду» в восточноберлинском театре «Метрополь» и кабаре «Чертополох» служили укреплению морального духа.
Полностью в своей стихии «товарищи бойцы» оказывались тогда, когда необходимо было оказать почести женщинам своего коллектива и при этом хорошенько попраздновать:
«К двадцатой годовщине образования ГДР женский коллектив был награжден бронзовой медалью за заслуги. Это стало причиной для празднования. Мы решили предпринять совместную поездку в Берлин. В связи с 8 марта [Международный женский день] 1970 года она состоялась. Были организованы посещения театра «Метрополь», а затем «Эрмелерхауса» [фешенебельный ресторан в Восточном Берлине]. Поздно вечером мы были еще [в отличие от большинства обычных граждан ГДР] желанными гостями. Мы с удовольствием вспоминаем о совместной трапезе с поеданием «ломтя Гертруды» (фирменное блюдо, названное в честь Св. Гертруды — прим. перев.). Мороженное было фламбированным (т. е. облитым алкоголем и подожженным — прим. перев.), поэтому наш шофер не мог есть мороженое. В остальном старший кельнер в бордовом смокинге несколько смягчил строгий «этикет» своего заведения. Мы могли заказывать для себя столько шампанского и пива, сколько нам хотелось, не ограничиваясь обычным мужским набором из двух алкогольных напитков. Мы также смогли в сопровождении осмотреть здание ресторана со всеми его прекрасными помещениями. Мы еще сегодня с большим удовольствием вспоминаем об этом».
Если здесь говорится о «нас», то, само собой разумеется, часто имеются в виду только мужчины. Отношение товарищей к женщинам в подразделении было в лучшем случае добродушно-покровительственное, ведь они все служили только на низших должностях как секретарши или помощницы на кухне. Потому «мужчина» мог также однажды позволить себе великодушный жест:
«Посещение Лейпцигской выставки было удачным предприятием для всех женщин. Ведь у них было большое желание посетить когда-то эту выставку. И это желание было организовано. Они увидели много интересного, и им было очень весело в поездке и во время их пребывания в Лейпциге и в отеле. Полные множества интересных новостей и впечатлений, они потом с большой гордостью рассказывали об этом событии во время бесед и при встречах в партийных группах или рабочих коллективах».
Будь то по поводу награждения «Вымпелом имени доктора Рихарда Зорге» или тридцатой годовщины Союза свободной немецкой молодежи (восточногерманский аналог комсомола — прим. перев.) — повод для празднования можно было найти снова и снова.
При этом иногда дела обстояли по-настоящему «фривольно»:
«В мае 1972 года весь коллектив сегодняшнего направления 1 проводил уютный вечер в ресторане «Драйкланг» с музыкой и танцами. Мы все уютно устроились в винном погребке, и нас обслуживали любезно и предупредительно. Центральное событие — показ ночного белья из универмага — расслабило царившую вначале натянутую атмосферу, ведь среди собравшихся были и те, кто еще не был знаком друг с другом.
После этой демонстрации можно было смело перейти к танцам, и бар тоже вызвал большое оживление. Все участники были в хорошем настроении и охотно вспоминают об этих чудесных совместно проведенных часах. […] Такие общие мероприятия всегда были хороши для гармонии в коллективе».
Демонстрация ночного белья была крайней границей позволенного. Несведущий читатель должен представить себе это представление как что-то вроде суррогата стриптиза:
Товарищи-женщины коллектива радовались белью, а товарищи-мужчины — его содержимому.
Но действительно комфортно им было только тогда, когда можно было не считаться с надоедливой общественностью и оставаться среди своих. На «собственной территории» так сказать, на «объекте МГБ» — и тогда в кругу товарищей можно было однажды на самом деле «оторваться по полной». В одной реальной сатире под заголовком «Прекрасное событие» некий сотрудник направления 4 оставил для нас глубокий взгляд на то, как чекисты проводили свободно время:
«Для подготовки был создан праздничный комитет, который решал все организационные вопросы вместе с руководством дома. Так, например, ночлег, еда и выпивка (естественно, лучшее из лучшего), вопросы транспорта и культурная программа. К этой программе относились, например, песни («Десять злых водителей»), соло и многоголосно, игра на имеющихся там музыкальных инструментах, потешные доклады и составление коллективной газеты. Так как в день мероприятия проходили матчи футбольной высшей лиги, был организован футбольный тотализатор».
Товарищам стоило бы лучше и дальше делать друг другу «потешные» доклады, так как «нелегальная (согласно законам ГДР) азартная игра» драматично заострила ситуацию. Автор и другой товарищ выиграли все ставки тотализатора на сумму 140 марок ГДР, что настолько не понравилось третьему товарищу, что тот начал громко протестовать. Опечаленный горьким проигрышем в игре неудачник упрямо напивался с чекистской последовательностью: «У него уровень алкоголя в течение времени поднимался, и он протестовал дальше. Около 22.00 ч. его уложили спать. Как бы не так! Лишь слегка одетый он через несколько минут стоял посреди стола и: «Я протестую, я протестую»». Наша симпатия тут явно должна принадлежать этому одинокому протестанту, ведь где это слыхано, чтобы чекист возмущался бы против чего-нибудь. Этого нельзя было терпеть, и потому упрямца просто вывели из строя чем-то вроде «коктейля Молотова»: «Тогда я прибег к недостойному оружию. В нашем распоряжении был целый бар с напитками, которые мы могли смешивать сами. Я смешал несколько сортов крепкого коньяка, ликеры и т. д., добавил пикантные пряности и размешал все так, чтобы получился трудноопределимый бульон. Я передал «смертельный напиток» товарищу М. со словами: «Если ты это выпьешь, то получишь свою ставку назад». Он выпил и отключился на следующие десять часов, естественно, без своей ставки». Наше робкое «но, товарищи, фу, как можно», пожалуй, затихло бы, не будучи услышанным, в этом уютном веселом кругу, так как: «Наше расположение духа и хорошее настроение поднялись настолько, что примерно в полночь все служащие дома уже праздновали вместе с нами. Их мнение было: «Чего-то подобного у нас никогда еще не было». Я наверняка навсегда сохраню это мероприятие в памяти. Это было хорошее приключение и прекрасный вечер». Тут вполне можно себе представить, как все товарищи — мужчины и женщины, с вокальным исполнением песенки «Humba humba Täterä», с «потешными» картонными колпачками на красивых головах, и выстроившиеся для полонеза, затаскивали друг друга в постель.
Но не такие преувеличенно вакхические торжества были апогеем чекистского счастья. Настоящую радость товарищи черпали из совсем другого источника. Некий благодарный сотрудник РГМ/С сообщает нам об этом с взволнованными словами. Его трогательное сообщение озаглавлено «Сюрприз»:
«Я быстро просмотрел список кандидатов и порадовался за многих известных и заслуженных товарищей, которых я лично знаю по общей работе, и за их кандидатуры. Тут мой сосед толкнул меня и сказал: — Поздравляю. Я спросил: — С чем? — Ну, - сказал он, — если ты уже читаешь, то читай внимательно, или ты такой скромный?
Да, товарищи, что тут сказать, в алфавитной последовательности это было за Mä-Mei. Я снова и снова прочитал и подумал, вероятно, есть еще другой человек с той же фамилией, но, все же, это была реальность, я присутствовал в списке как кандидат. Чувство, которое двигало мною, трудно описать. Счастье, гордость и мысль о том, что теперь ты должен доказать, что достоин этого, работать еще больше».
Орден за заслуги перед Отечеством? Высокая премия? Поездка на Черное море? Или даже «Трабант» вне списка очередников?… Нет, счастливчик смог поехать в 1981 году на X партийный съезд СЕПГ, чтобы шесть дней слушать там путеводные речи вождей. Прекрасно, товарищ, теперь ты смог разок почувствовать лично себя по-настоящему уважаемым. Но нет: «Тогда я подумал обо всех товарищах нашего коллектива и осознал, что это высокая коллективная награда, и твердо решил сделать все, что в моих силах, и достойно представить коллектив».