Ум может быть молчалив, когда он не переживает, то есть когда он не называет или не дает определения, не записывает и не сохраняет в памяти. Такое обозначение и регистрация — это постоянный процесс в различных отделах сознания, не только высшего разума. Но когда поверхностное сознание молчит, более глубокое сознание может проявить свои признаки. Когда же все сознание тихо и спокойно, свободно от извечного становления, что возникает спонтанно, только тогда возникает неизмеримое. Желание сохранить эту свободу придает продолжение памяти становящегося, что является помехой для действительности. Действительность не имеет никакого продолжения, она длится от мгновения до мгновения, вечно новая, вечно цветущая. То, что имеет продолжение, никогда не может быть созидательным.
Высший разум — это только инструмент общения, он не может измерить то, что неизмеримо. О действительности нельзя говорить, а когда так происходит, тогда это больше не действительность.
Это размышление.
Поиск истины
Он преодолел очень длинный путь: тысячи миль на корабле и самолете. Он говорил только на родном языке и с огромнейшим трудом приспосабливался к этой новой и неспокойной окружающей действительности. Он был совершенно непривычен к этому виду питания и к этому климату. Он родился и вырос на очень далекой высоте, поэтому влажность и высокая температура сказывались на нем. Он был начитанным человеком, ученым, и сам написал некоторые вещи. Ему, казалось, были хорошо знакомы и восточные, и западные философские учения, но сам он был римским католиком. Он сказал, что его давно не удовлетворяло все это, но так продолжалось из-за его семьи. Его брак был, как могли бы посчитать, счастливым, и он любил обоих своих детей. Они учились в колледже, теперь уже в той далекой стране, и у них было блестящее будущее.
Но эта неудовлетворенность в отношении его жизни и поступков постоянно нарастала с течением лет, и несколько месяцев назад она достигла предела. Он оставил свою семью, сделав все необходимое для своей жены и детей, и теперь он был здесь. У него было достаточно денег, только чтобы продержаться, и он приехал, чтобы найти Бога. Он сказал, что с душевным равновесием у него все в порядке и что его цель была ясна ему.
Душевное равновесие — это не явление, которое можно оценить по тому, расстроены ли вы или успешны. Преуспевающие могут быть неуравновешенными, а расстроенные становятся ожесточенными и циничными или находят спасение в некой самоспроецированной иллюзии. Уравновешенность не находится в руках аналитиков. Вписывание в нормы не обязательно указывает на равновесие. Сама норма может быть продуктом неуравновешенной культуры. Жадное общество с его образцами поведения и нормами является неуравновешенным, неважно, придерживается ли оно правых или левых, проявлена ли эта жадность в государстве или в его гражданах. Уравновешенность — это нежадность. Идея относительно уравновешенности и неуравновешенности находится все еще в пределах поля мысли и поэтому не может быть оценена. Непосредственно мысль, обусловленный отклик с его стандартами и суждениями не истина. Истина — это не идея или умозаключение.
Разве бога можно обнаружить, ища его? Вы можете проникнуть в непостижимое? Чтобы найти, вы должны знать то, что вы ищете. Если вы ищете, чтобы найти, то, что вы находите, будет собственной проекцией, это будет тем, чего вы желаете. А создание желания — не есть истина. Искать истину — значит отрицать ее. Истина не имеет никакого постоянного местонахождения, нет никакого проторенного пути, никакого путеводителя к ней, и слово — не истина. Разве истина должна быть найдена в определенном месте, в особом климате, среди конкретных людей? Разве она здесь, а не там? Разве только этот путеводитель приведет к истине, а другого нет? И вообще есть ли путеводитель? Когда правда разыскивается, то, что найдено, может только быть результатом невежества, так как сам поиск порожден невежеством. Вы не можете найти действительность, необходимо остановиться и позволить действительности быть.