Доказательство же того, что вторые субстанции не находятся в субъекте, которое предлагает сам Аристотель, таково: сперва он учит, что у того, что находится в субъекте, только имя может сказываться о субъектах, смысл (ratio) же - никогда. Ведь если белое находится в теле, то говорится, что тело белое, и белизна сказывается о теле, однако, тело имеет одно определение, а белизна - другое. Вторые же субстанции и сказываются о первых посредством имени и связаны определением. В самом деле, некий человек - это и человек, и живое существо, но некий человек определяется смыслом (ratio) как человека, так и животного. И, согласно справедливейшему замечанию, все, что находится в субъекте, сказывается о субъекте эквивокально. Вторые же субстанции сказываются о первых не эквивокально, но унивокально, потому что, как уже было сказано, согласуются и именем и определением. Поэтому как первые субстанции не находятся в субъекте, так же лишены субъекта и вторые. Следовательно, не находиться в субъекте - общее для всех субстанций, и для вторых, и для первых, и, какая бы ни была субстанция, [из вышесказанного] следует, что она не находится ни в каком субъекте.
Но, спрашивается, присуще ли данное [свойство] одной только субстанции или чему-либо еще? Ведь если это присуще одной только субстанции, то [данное свойство] - не находиться в субъекте, поскольку оно, как мы показали, присуще всем субстанциям, - будет именоваться подлинным собственным признаком субстанции. Ведь истинным собственным признаком является тот, который присущ всему [виду] и только ему одному; однако это [свойство - не находиться в субъекте], не является собственным признаком субстанции, что Аристотель и подтверждает правдоподобнейшим доказательством, говоря:
"Далее, ничто не мешает, чтобы имя того, что находится в субъекте, иногда сказывалось о субъекте, для смысла (ratio) же это невозможно. Напротив, у вторых субстанций и имя, и смысл (ratio) будут сказываться о субъекте: ведь ты выскажешь о некоем человеке смысл (ratio) человека и животного. Поэтому субстанция не будет относиться к тому, что находится в субъекте. Это, однако, не является собственным признаком субстанции, ведь и отличительный признак (differentia) принадлежит к тому, что не находится в субъекте: в самом деле, о субъекте - каком-либо [отдельном] человеке - говорится как о способном ходить (gressibile); но это не находится ни в каком субъекте: ни "двуногое" ни "способное ходить" не находятся в человеке. Также и смысл (ratio) отличительного признака сказывается о том, о чем сказывается сам отличительный признак, например, если "способное ходить" сказывается о человеке, то и смысл (ratio) "способного ходить" сказывается о человеке, ведь человек способен ходить" [41].
Аристотель утверждает, что ["не находиться в субъекте"] не является собственным признаком субстанции, так как это же свойственно равным образом и отличительным признакам, ведь отличительный признак не находится ни в каком субъекте. [Для разъяснения этого Аристотель] прибегает к следующему [доказательству]: если бы отличительный признак находился в субъекте, то одно только его имя сказывалось бы о субъекте, но не смысл (ratio). Отличительный же признак сказывается о том, о чем он сказывается, унивокально, например, если кто-либо выскажет о человеке отличительный признак "способное ходить", то определение этого отличительного признака также весьма удачно подойдет человеку. Ведь "способное ходить" есть то, что передвигается ногами по земле, и человек есть то, что передвигается ногами по земле. Таким образом, смысл (ratio) субстанции отличительного признака [42] и того, о чем сказывается сам отличительный признак, может быть одинаковым, то есть они могут быть связаны сказыванием единого имени и ограничением единого определения. Так что если бы отличительный признак находился в субъекте, то он никоим образом не мог бы сказываться о субъекте унивокально. Поэтому собственным признаком субстанции не является то, что относится также и к отличительному признаку, ибо отличительный признак не есть субстанция, [ведь будь так], "не находиться в субъекте" было бы собственным признаком субстанции.
Но, с другой стороны, отличительный признак не является акциденцией, ведь [в таком случае он] находился бы в субъекте. Однако любая вещь является или субстанцией или акциденцией, то есть или находится в субъекте или в субъекте не находится, и акциденции суть все то, что не входит в субстанцию субъекта, и когда они изменяются, природа субстанции остается неизменной. Если же при их исчезновении субъекты будут уничтожены, то мы не сможем назвать их акциденциями в полном смысле слова. Что же касается отличительного признака, то он есть то, что сказывается о многом, отличном по виду, в том, каково это (in eo quod quale sit). Но отличительный признак не есть субстанция, ибо если бы он был субстанцией, то сказывался бы о субъекте в отношении того, что это, но не "каково это". А качеством он не является потому только, что, [будь он качеством], он был бы акциденцией и находился в субъекте. Не состоит ли скорее отличительный признак из субстанции или качества, так что то, о чем он сказывается, уничтожается вместе с его исчезновением? Например, тепло, находящееся в воде: когда оно исчезает, вода может пребывать неизменной по своей субстанции; тепло находится в субъекте - воде, и когда оно исчезнет, вода не уничтожится. Тем не менее равным образом тепло пребывает в огне, но если тепло исчезнет, огонь необходимо уничтожится. Это происходит так потому, что качество теплоты присуще огню субстанциально, и есть подлинное, то есть субстанциальное, отличие (differentia).