Я приведу в пример себя. Я сделал игрушку, тривиальное изделие, мало чего стоящее. Заработал от продажи ее солидную сумму. Но я также обнаружил, что сила, которая работает в этой игрушке, — простирается через глубины космоса от планеты к планете и от солнца к солнцу. И от меня требуют — буквально требуют мистер Бэрд и другие, — чтобы я отдал это знание даром!
Ученые, которые честно пытаются посвятить свою жизнь, свои таланты на благо всего общества находятся в положении при котором у них нет возможности обеспечить себе достойное существование, если только они не займутся созданием трюков, как это сделал я. Но и я не хочу идти этим путем, заниматься не своим делом. Как и тысячи других, которые вынуждены делать это, потому что они не могут получить награду никаким другим способом. Кроме того, для нас принципиально невозможно осуществить такой переход в другую профессию и сделать это адекватно. Теоретические исследования и инженерное дело, это две разные вещи, требующие совершенно разных настроек ума. По самой своей природе они не взаимозаменяемы. Но каждый нуждается в другом.
Нет никакой возможности подсчитать, вред понесенный обществом от того, что новые знания были не открыты, потерь, которые являются результатом неспособности нашей Патентной системы вознаграждать тех, кто открывает новые законы природы. Наши великие корпорации хотели бы продвигать обширные программы исследований тайн Вселенной. Но у работников и акционеров этих компаний, нет возможности получать прямую прибыль от таких исследований. Нет возможности человеку заниматься карьерой чисто фундаментального исследователя в надежде получить от этого прибыль.
Телевизионный репортер наклонился вперед, его глаза злобно блестели. На мгновение Марту стало немного жаль Бэрда. Он был такой предсказуемый, то что он сейчас скажет было ясно Марту на сто процентов и все шло так, как и было задумано.
Голос Бэрда, когда он заговорил, был низким и модулированным особой фальшивой искренностью:
— Предположим, что после нынешних слушании в Комитете Конгресса, будет принято постановление против вас, доктор Нэгл. Предположим, будет решено не награждать вас за открытие нового закона природы. В тоже время, наша страна очень нуждается в этих открытиях, так говорят нам ученые. Но она и ваша страна, которая, возможно, единственная под голубым небом Земли смогла создать вам все условия, необходимые для совершения этих открытий. Отдадите ли вы их своей стране добровольно, если решение будет против вас? Или вы будете прятать их, как вы угрожали сделать — до тех пор, пока не появится кто-то другой, кто может сравниться с вашим великим гением, и не откроет их заново? Что вы будете делать, доктор Нэгл?
Бэрд отступил, торжествующе улыбаясь. Март сделал паузу, затем повернулся лицом к камерам и нанес решающий, заранее подготовленный удар:
— Я, конечно, отдам свою работу бесплатно, — заявил он. — Все, что я сделал, было сделано просто для того, чтобы привлечь внимание нации к этой трагической несправедливости, которая наносит нации огромный ущерб. Я сделал это, потому что верю в своих сограждан. Я верю, что они больше не допустят, чтобы эта несправедливость продолжалась. — Несправедливость, приводящая к изгнанию из моей профессии тех, цель жизни которых заключается в раскрытии великих тайн Природы.
Мои сограждане, теперь, когда они знают правду, конечно будут настаивать на том, чтобы эта несправедливость была устранена. Во-первых, потому, что в их природе быть справедливыми. Во-вторых, они захотят вернуть в мою профессию тысячи блестящих молодых умов, которых не следует заставлять зарабатывать на жизнь созданием тривиальных гаджетов. Я заверяю вас, мистер Бэрд, и вас, мои сограждане, что мои открытия будут не очень долго оставаться Коммерческой тайной.
Впоследствии Март утверждал, что именно телевизионная передача повлияла на решение Комитета, но Берк не был в этом так уверен, так как была собрана огромная стопка свидетельств ученых, которые рассказывали почти невероятные истории о неудачных попытках получить удовлетворение от существующей патентной системы.
Март был вызван для дачи заключительных свидетельских показаний, но он мог только подчеркнуть то, что уже было сказано. Однако он с удовлетворением отметил, что позиция Комитета значительно изменилась за время прошедшее с первого дня слушаний. Он даже почувствовал, что, возможно, они поняли — хотя бы немного, — что он имел в виду, заявив, что сэр Исаак Ньютон должен был запатентовать Закон всемирного тяготения, и что ему, Мартину Нэглу, должно быть позволено запатентовать атом.