— Эскадрой на Балтике командует адмирал Китс, не так ли, сэр?
— В настоящий момент — да. Но Сомарес должен сменить его в ближайшее время. Впрочем, его приказы предоставят вам самую широкую свободу действий.
Странно было слышать подобные речи. Они намекали на возможность разделения командования, что было порочно по своей сути. Лучше один плохой главнокомандующий, чем два хороших. Говорить подчиненному, что его начальству приказано предоставить ему широкую свободу действий — опасно, если только этот подчиненный не пользуется неограниченным доверием и не обладает абсолютно здравым смыслом. Хорнблауэр судорожно сглотнул — на мгновение он совсем забыл, что как раз и является тем самым подчиненным, о котором размышляет; возможно, что Адмиралтейство полагает, что его «абсолютно здравый смысл» вполне заслуживает этого самого «неограниченного доверия».
Льюис внимательно смотрел на него.
— Не желаете ли узнать состав вашей эскадры? — наконец спросил он.
— О, да, конечно, — ответил Хорнблауэр, хотя на самом деле не предавал этому особого значения. Сам факт, что ему доверено командование значительно важнее того, чем именно он будет командовать.
— Вы получите «Несравненного», семидесятичетырехпушечный линейный корабль, — сказал Люис. — Это даст вам достаточную силу, если понадобится ее применить. Для всего остального у вас будет вся мелочь, которую мы смогли для вас наскрести — шлюпы «Лотос» и «Ворон», два бомбардирских судна — «Мотылек» и «Гарви» и тендер «Клэм». Пока это все, но, может быть, к моменту вашего отплытия мы подготовим еще что-нибудь. Хотелось бы, чтобы вы, при необходимости, были готовы к операциям на берегу. Случаев для этого, думаю, будет предостаточно.
— Думаю, что да, сэр, — согласился Хорнблауэр.
— Не знаю, придется ли вам сражаться вместе с русскими или против них, — продолжал Льюис. — То же самое могу сказать насчет шведов. Бог знает, какая каша там сейчас заваривается. Но Его Высоконосие расскажет вам все об этом подробнее.
Очевидно, в глазах Хорнблауэра отразилось удивление, ибо адмирал счел возможным пояснить:
— Ваш глубокоуважаемый шурин, достопочтенный маркиз Уэлсли, рыцарь Ордена Бани, Государственный секретарь Его Величества по Иностранным делам. Для краткости мы зовем его «Ваше Высоконосие». Мы пройдем к нему через пару минут. Но осталось решить еще один важный вопрос: кого бы вы хотели капитаном на «Несравненный»?
Хорнблауэр снова сглотнул. Это действительно было доверие — причем действительно очень высокого уровня. Ему уже приходилось производить волонтеров и старшин в мичманы и назначать помощников корабельного врача; однажды пастор весьма сомнительной репутации настойчиво добивался у него должности корабельного капеллана, но рекомендовать к назначению командира семидесятичетырехпушечного линейного корабля — это было несравненно более значимой привилегией, нежели все остальные. Сто двадцать капитанов, стажем моложе Хорнблауэра, заслуженных моряков, от рассказов о подвигах которых захватывало дух у моряков во всех четырех океанах, заслужили капитанские эполеты своей кровью, смелостью и бесстрашием. По крайне мере, половина из них, если не больше, отдали бы полжизни за право командовать семидесятичетырехпушечным линейным кораблем. Хорнблауэр вспомнил собственную радость и воодушевление — это было всего лишь два года назад — при вести, что он назначен командовать «Сатерлендом». Капитаны на половинном жаловании, капитаны на береговых должностях — все они готовы землю грызть, лишь бы получить корабль, тем более — линейный. И в его, Хорнблауэра, власти изменить карьеру, а может быть и всю жизнь, любого из этих капитанов. Но он уже принял свое решение. Возможно, есть более блестящие капитаны и даже — более умные, но он хочет только одного.
— Я хотел бы, чтобы это был Буш, — сказал Хорнблауэр, — если это возможно.
— Вы его получите, — кивнул Льюис, — я предполагал, что вы попросите именно его. Надеюсь, деревянная нога ему в этом не помешает.
— Я тоже так думаю — согласился Хорнблауэр. Перспектива выйти в море с другим капитаном представлялась ему более чем удручающей.
— Тогда будем считать вопрос решенным, — подытожил Льюис, бросая взгляд на часы, висящие на стене, — а теперь, если не возражаете, давайте пройдемся, повидаем Его Высоконосие.
Глава 3
Хорнблауэр сидел в гостинице «Золотой Крест», в гостиной, которая была предоставлена в его полное распоряжение. В камине горел огонь, а на столе, за которым он сидел, горело не меньше четырех восковых свечей. Вся эта роскошь — гостиная, отведенная для него одного, жаркое пламя камина, восковые свечи — доставляла Хорнблауэру неизъяснимое наслаждение. Он так долго был беден, ему столько пришлось ограничивать себя во всем и постоянно экономить, что возможность тратить деньги без оглядки приносила ему странное, двусмысленное удовольствие — радость, смешанную с чувством вины. В счете, который ему подадут завтра, за свет будет причитаться, по крайней мере, полкроны, а если он захочет утром принять ванну, это обойдется всего в два пенса. За камин также придется платить дополнительно — наверное, шиллинг. Кто бы сомневался — хозяин гостиницы своего не упустит и назначит максимальную цену, какую, по его мнению, смог бы заплатить постоялец — кавалер досточтимого ордена Бани, прибывший со слугой в пароконном экипаже. Завтрашний счет, пожалуй, будет ближе к двум гинеям, чем к одной. Хорнблауэр дотронулся до кошелька, лежащего в нагрудном кармане, чтобы убедиться, что толстая пачка однофунтовых банкнот по-прежнему на месте. Он вполне может позволить себе тратить по две гинеи в день.