– Но это же страшно неудобно! Как вы ухитряетесь жить без памяти?
– Зато мы помним будущее. Уверяю вас, это ничуть не менее удобно. Например, произнося длинную фразу, вы не всегда знаете, какими словами кончите, но помните ее начало и вопрос, на который отвечаете. Я же помню конец фразы и следующую реплику собеседника. Например, сейчас вы собираетесь вернуться к языковым проблемам.
– Угадали, – согласился я. – Какое отношение эти сведения имеют к знанию языка?
– Я пробуду у вас много дней, – объяснил гуманоид. – Несомненно, за это время я успею изучить язык, а сейчас ясно вижу весь процесс обучения и поэтому знаю язык заранее. Разумеется, потом я его забуду.
Я представил себе, как он изучает язык. В свете его высказываний это выглядело так. Он разговаривает со мной, с другими, а говорит все хуже и хуже. Чем больше говорит, тем меньше знает язык. Потом садится за словари и учебники и забывает все окончательно. И покидает Землю.
– Откуда вы прилетели? – полюбопытствовал я.
– Не помню.
– Даже так? Не помните, где и когда родились?
– Естественно, – сказал гуманоид. – Наше прошлое подобно вашему будущему. Разве вы знаете, когда умрете?
– А вы это знаете?
– О вас? – Гуманоид пожал плечами. – Естественно, нет. Вы ведь тоже не знаете дату моего рождения.
Возразить на это было нечего. Как спорить с законом природы? Все симметрично во времени. Ни он, ни я не знаем дня его рождения. И мы оба ничего не можем сказать о моей смерти.
– Вы помните свое индивидуальное прошлое, – продолжал он. – Я знаю свое индивидуальное будущее. Но не надейтесь услышать от меня что-нибудь существенное для вас. Будущее, которое я знаю, вам неинтересно. А мне мало пользы от вашего прошлого, даже если вы о нем подробно расскажете.
Он был прав. Допустим, я потребую от него комбинацию цифр, которая выиграет в “Спортлото”. Но он не знает выигрышной комбинации. Ему в его будущем и в голову не придет заглянуть в таблицу. А если я попрошу его сделать это, он тут же забудет о моей просьбе.
В конце концов, я ведь тоже не помню, какие числа выиграли в прошлом тираже.
– Минувшее окутано мраком, – сказал гуманоид. – Если бы вы знали, как это печально. Кто расскажет мне о моем прошлом? Почему я один? И откуда я прибыл?
– Откуда-то оттуда. – Я показал вверх.
– Спасибо за информацию, – поблагодарил он. – В обмен я сообщу вам кое-что из вашего будущего. Когда я улечу – а это вот-вот случится – вы будете стоять задрав голову и смотреть мне вслед. Я очень ясно вижу эту картину.
Мы помолчали.
– Кстати, что вы здесь делали? – внезапно спросил он.
– Ловил рыбу, – сказал я. – Потом прилетели вы. Оттуда, со стороны солнца.
В разговоре наметился перелом. Раньше вопросы задавал я, теперь это делал он. Естественно: моя память обогащалась, его предвидение укорачивалось. Я знал о нем все больше, он обо мне – все меньше. Теперь я лучше его понимал, что никакой пользы от нашего контакта не будет.
Я сказал:
– Значит, сейчас вы улетите на своем магадо.
– Откуда вы знаете, что оно так называется?
– Вы сами назвали его так.
– Да, возможно. – Гуманоид, грустно улыбнувшись, посмотрел на меня со слабой надеждой. – Значит, мы не сообщили друг другу ничего интересного?
– Нет, – сказал я.
– К сожалению, так будет всегда, – сказал он. – Прощайте.
– Счастливого пути.
Он повернулся ко мне спиной и пошел, раздвигая кусты. Устремленный в свое грядущее, он уже не помнил меня. По диску заструился волокнистый туман, и аппарат беззвучно взмыл в чистое утреннее небо. Я стоял на берегу озера и, задрав голову, глядел ему вслед.
Я и сейчас ясно вижу эту картину.
© Пухов М. Г., 1982
Корректор: Янбулат М. О.