С 1917 по 1949 год Советский Союз был сам таким центром и единственным вождем всемирного коммунизма. Сегодня советские руководители, естественно, не желают уступить это свое превосходство потенциальному гиганту, каким является Китай. И Советский Союз, и Китай учат в настоящее время урок, который можно найти в любом школьном учебнике по истории. Международные союзы, блоки и альянсы, как правило, со временем оказываются непрочными, и это независимо от того, основаны ли они на дружбе, выгоде, экономических соображениях или общей идеологии. Такие союзы не могут постоянно выдерживать давление национальных интересов. В теперешнем китайско-советском конфликте историческое наследие и национальные интересы обеих стран берут верх и рвут узы, созданные учением Карла Маркса и Бенина.
Уильям Гриффит
КИТАЙСКО-СОВЕТСКИЙ РАСКОЛ: ИСТОРИЯ ВОПРОСА
1956—1964 годы
Можно ли считать политику наукой? Это, пожалуй, неясно. Но уж совсем сомнительным представляется называть наукой «кремлииологию» и «пекинологию». Скорее, это искусство, как и историография. В частности, это искусство в том же смысле, как и изложение истории Древней Греции или Рима, когда утрачено большинство трагедий Эсхила и книг Тита Ливия. С тем же препятствием мы сталкиваемся и в истории китайско-советских отношений. Хотя можно предположить, что архивы в Москве и Пекине открыли бы многое, но весьма сомнительно, получим ли мы к ним доступ до конца жизни, а сейчас этого доступа у нас нет и подавно. Поэтому нам придется совершить головокружительный «скачок» — «большой скачок вперед», как говорят китайцы. Таково первое требование при изучении современных китайско-советских отношений[16].
Впрочем, мы уже располагаем некоторыми проверенными методологическими прецедентами, ибо до «китаесоветоло-гии» существовала «кремлинология». Мы в какой-то мере научились истолковывать отсутствие или присутствие отдельных лиц, истолковывать едва уловимые изменения во взглядах по тому или иному вопросу, содержащиеся в темных идеологических декларациях коммунистов. И хотя персональные изменения мало что говорят нам о китайско-советских разногласиях, однако многое можно узнать путем расшифровки идеологических заклинаний. Я называю их заклинаниями потому, что в известном смысле выражение «эрзац-религия» наилучшим образом характеризует «идеологические» споры коммунистов.
Опасно думать, что русские — и тем более китайцы — не верят в то, что говорят. И русские, и китайцы верны ленинскому тезису о единстве теории и практики. Идеологические Декларации коммунистов не только сопровождают, но и отражают, являются составной частью целого синдрома идеологических, политических, экономических и военных действий. Тщательное изучение некоторых эпизодов китайско-советского конфликта, и особенно повседневного развития советско-албанских отношений в 1960 — 1961 годы, показывает, Что в тот самый день, когда в Албании была опубликована яростная антисоветская редакционная статья, Советский Союз начал проводить в жизнь новые меры политического, экономического или военного давления на Албанию[17].
Однако, изучая китайско-советский конфликт, необходимо постоянно иметь в виду, что документальные материалы не отличаются ни полнотой, ни точностью и что многое совершенно произвольно искажается как русскими, так и китайцами. На ранних этапах конфликта материалов было вообще слишком мало, и притом большая их часть преднамеренно скрывалась от нас. Теперь, в связи с большой горячностью советско-китайской полемики, материалов стало даже слишком много, в том смысле слишком, что чем их больше, тем больше они искажены. Подобно тому, что Ленин говорил о статистике, история — оружие в классовой борьбе; коммунистическая документация является в своем роде оружием в Китайско-советском конфликте. Но история всегда очень ревниво оберегает свои тайны; источники, которыми мы располагаем, неполны, и в настоящее время в лучшем случае можно дать лишь предварительный обзор всей ситуации.
Прежде чем приступить к хронологическому описанию Китайско-советского конфликта, рассмотрим его рамки и связанные с ним проблемы, как они представлялись нам осенью 1964 года[18]. До сравнительно недавнего времени — собственно до подписания договора о запрещении ядерных испытаний в июле 1963 года — многие наблюдатели считали этот конфликт «идеологическим»; и по сей день этот термин часто встречается в прессе. Однако в коммунистических делах идеология, история и политическая практика редко — если вообще когда-либо — бывают разделены. С самого начала китайско-советского разрыва уже существовали разногласия, касавшиеся национальных интересов, вопросов стратегии, внутренней и внешней политики, организации международного коммунистического движения и контроля над ним. С самого начала все эти факторы оказались предметом спора. А по мере его нарастания достижение компромисса становилось все более сложным, ибо в силу присутствия идеологического элемента в марксизме-ленинизме всякий спор о стратегии или тактике должен быть немедленно поднят на идеологический уровень.
16
Более подробно о моих взглядах и документации см.: William Е. Griffith, The Sino-Soviet Rift, Cambridge, Mass., 1964. Среди анализов более раннего периода Zbigniew Brzezinski, The Soviet Bloc (2nd ed., New York, 1961), особенно эпилог «The Impact of the Sino-Soviet Dispute», p. 409—442; G. F. Hudson, Richard Lowenthal and Roderick MacFarquhar (eds.), The Sino-Soviet Dispute, New York, 1961; Kurt L. London (ed.), Unity and Contradiction, New York, 1962; Donald S. Zagoria, The Sino-Soviet Conflict 1956—1961, Princeton, 1962.
18
Для ознакомления с советскими и китайскими взглядами см. «Открытое письмо» ЦК КПСС ко «Всем партийным организациям и всем комитетам Советского Союза» от 14 июля 1963 г. и «Происхождение и развитие разногласий между руководством КПСС и нами: комментарии к открытому письму ЦК КПСС» от 6 сентября 1963 г.; полные тексты обоих документов приведены в книге: Griffith, Sino-Soviet Rift.