гона. Его поведение тогда мне показалось нормальным для человека, рядом с которым внезапно убит его товарищ. Не понравилось только одно, вернее как-то насторожило в тот день. Эта тревога определилась у меня в ту ночь, когда я перебирал в памяти события прошедшего дня. Мне Дубовой несколько раз начинал рассказывать, стараясь придать несколько юмористический оттенок своему рассказу, как он услышал слова красноармейца, лежащего справа: «Какая это сволочь с «ливорверта» стреляет». Красноармейцу на голову упала стреляная гильза. Стрелял из браунинга политинспектор, по словам Дубового. Даже расставаясь на ночь, он мне вновь рассказал, как стрелял политинспектор по противнику на таком большом расстоянии из браунинга и как красноармеец сказал: «Какая это сволочь с «ливорверта» стреляет? ... Возвратимся к событиям 30 августа 1919 г. Я больше не видел политинспектора 12-й армии. Мне товарищи называли даже его фамилию. Она у меня записана. Но я не уверен в ней. Это был человек лет 25-30. Одет в хорошо сшитый костюм, хорошо сшитые сапоги, в офицерском снаряжении. В хорошей кобуре у него находился пистолет системы «Браунинг», никелированный. Я его запомнил хорошо, так как этот политинспектор, будучи у меня в вагоне, вынимал его и мы его рассматривали. По его рассказам, он родом из Одессы. Проходя по российским тюрьмам, я насмотрелся уголовников. Этот политинспектор, почему-то, на меня произвел впечатление бывшего «урки». Не было в нем ничего от обычного типа политработника. Приезжал он к нам дважды. Останавливался у Дубового. Его документ, что он политинспектор, я видел своими глазами. Выстрел, которым был убит Щорс, раздался после того, как замолк пулемет (рассказ медсестры Богунского полка и некоторые другие рассказы товарищей, находившихся вблизи). Я допускаю случайное убийство. Политинспектор волновался, а может быть, и струсил. Первый бой. Возбуждение. Свой случайно убил своего. Бывало. Что тогда? Свои разберутся. Осудят. Быть может, даже под суд отдадут. Но при неумышленном убийстве всегда все таки потом простят, поймут. ...Пулемет противника стрелял слева. Щорс был убит уже после того, как он лег на землю. Убит пулей, вошедшей сзади справа в затылок и вышедшей несколько слева в области темя. Следовательно, стрелявший тоже лежал. Никак не мог Щорс повернуть так на 180 градусов свою голову в сторону противника. При стрельбе пулемета противника возле Щорса легли Дубовой с одной стороны, политинспектор с другой. Кто справа и кто слева я еще не установил, но это уже и не имеет существенного значения. Я все-таки думаю, что стрелял политинспектор, а не Дубовой. Но без содействия Дубового убийство не могло быть. Зная любовь людей к Щорсу, кто бы рискнул пойти на убийство? Только опираясь на содействие власти в лице заместителя Щорса, Дубового, на поддержку РВС 12-й армии, уголовник совершил этот террористический акт. Бинтовал голову мертвого Щорса тут же на поле лично сам Дубовой Намотал бинта очень много. Когда медсестра Богунского полка Анна Розенблюм предложила перебинтовать аккуратнее, Дубовой сказал, что не надо. По приказанию Дубового тело Щорса без медицинского обследования и составления акта, немедленно отправлено на родину для погребения. Обследования и расследования произведено не было. Штаб 12-й армии в это время переезжал из Киева в новое место. По дороге в Клинцах или в Новозыбкове тело встретила Ростова, Щаденко, Гольдштейн. Там тело положили в цинковый ящик, запаяли, уложили в гроб и отправили дальше на север...». Очевидно, что Дубовой не мог не знать, что пулевое «выходное» отверстие всегда больше, чем «входное». Потому, видимо, и запретил снимать бинты. Итак, как я уже говорил выше недолгих 9 дней этой самой дивизией командовал Щорс (подчиненные ему соединения - две бригады I УСД - влились в состав 44-й дивизии). Конечно же, приход нового командира вызвал неоднозначную реакцию командования и штаба - возможно, кто-то счел этот факт прямым оскорблением. К тому же в Нежинской бригаде 44-й дивизии помнили о роли Щорса в разоружении и отдаче под суд зачинщиков мятежа. На тот момент, когда Н. Щорс был в траншее, возле него находились лишь Н. Дубовой и одна весьма загадочная личность - военспец 12-й армии Танхиль- Танхилевич. Интересно, что он при невыясненных обстоятельствах попал на передовую 44-й дивизии, и следы его теряются уже в первых числах сентября 1919 года. Трудно понять, почему Н. Дубовой приказал забинтовать голову начдива и запрещал разбинтовывать ее медсестре, которая прибежала из соседней траншеи. Напрашивается вопрос - возможно, Дубовой и Танхиль-Танхилевич были заказчиками, исполнителями или же соучастниками преступления? Но вопрос то может и напрашивается да только несвоевременно. Да и сам поиск ответа на него тоже ни к чему не приведет. Для развенчания мифа о Николае Щорсе как «народном борце за счастье и благосостояние простого украинского народа» достаточно и тех сведений, что приведены мною выше. А выяснить какой убийца по приказанию какого вышестоящего палача естественно во «имя дела мировой революции» дал команду ликвидировать» - «по-тихому» Николая Щорса как скрытого «левого эссера» и потенциального (как атаман Григорьев или вскорости батька Махно!) врага Советской России для истории уже не имеет особого значения. (конец ч.1) ч.2 История создания памятника Николаю Щорсу Первое решение поставить памятник Николаю Щорсу было принято еще в 1936-м. когда о нем на киностудии режиссёром А. Довженко был снят и первый художественный фильм. Над шестиметровым бронзовым изваянием начала работать целая группа мастеров - знаменитый архитектор Михаил Лысенко, Василий Бородай, Александр Власов. Внук мастера Василия Бородая, скульптор Василий Бородай вспоминал: “Автором проекта был Лысенко - именно он решал, как будет выглядеть скульптура. А мой дед Василий Бородай был больше исполнителем.