Наиболее трагическим аспектом экономической разрухи был спад производства продуктов питания.
Как говорилось выше, коммунисты, подобно другим марксистам, видели в крестьянстве класс мелкой буржуазии, а потому заклятого врага промышленных рабочих — и это несмотря на тот факт, что в России большинство промышленных рабочих пришли из деревни и поддерживали с ней тесную связь. Коммунисты объявили войну сельскому населению с двоякой целью: изъять продовольствие для городов и Красной армии и распространить свою власть на деревню, которую большевистский переворот в основном не затронул.
Летом 1918 года Москва развернула кампанию по изъятию из деревни хлеба, который крестьяне не хотели продавать правительству по необоснованно низким твердым ценам. В деревнях создавались «Комитеты бедноты», своего рода сельская пятая колонна, от которой ожидалось, что в обмен на долю изъятого хлеба она будет сотрудничать с правительством в действиях против зажиточных крестьян (кулаков), заподозренных в утаивании зерна. Одновременно с этим Москва направила в деревню отряды вооруженных городских громил для реквизиции «излишков». Результатом явились постоянные стычки между крестьянами, многие из которых были демобилизованными солдатами, и продовольственными отрядами. Значительная часть страны погрузилась в гражданскую войну, более ожесточенную, чем война Красной армии с белыми. Ленин, называвший кулаком любого крестьянина, сопротивлявшегося советской власти, неистовствовал и призывал к широкомасштабным погромам. Ниже следуют два примера его распоряжений, оба относятся к августу 1918 года, первое взято из его речи перед рабочими, второе — из секретного приказа, направленного коммунистическим функционерам Пензенской губернии:
Кулак бешено ненавидит Советскую власть и готов передушить, перерезать сотни тысяч рабочих…. Либо кулаки перережут бесконечно много рабочих, либо рабочие беспощадно раздавят восстание кулацкого, грабительского меньшинства народа против власти трудящихся… Кулаки — самые зверские, самые грубые, самые дикие эксплуататоры… Эти кровопийцы нажились на народной нужде во время войны… Эти пауки жирели на счет разоренных войною крестьян, на счет голодных рабочих. Эти пиявки пили кровь трудящихся, богатея тем больше, чем больше голодал рабочий в городах и на фабриках. Эти вампиры подбирали и подбирают себе в руки помещичьи земли, они снова и снова кабалят бедных крестьян. Беспощадная война против этих кулаков! Смерть им![7].
Товарищи! Восстание пяти волостей кулачья должно повести к беспощадному подавлению. Этого требует интерес всей революции, ибо теперь везде «последний решительный бой» с кулачьем. Образец надо дать.
1) Повесить (непременно повесить, дабы народ видел) не меньше 100 заведомых кулаков, богатеев, кровопийц.
2) Опубликовать их имена.
3) Отнять у них весь хлеб.
4) Назначить заложников — согласно вчерашней телеграмме.
Сделать так, чтобы на сотни верст народ видел, трепетал, знал, кричал: душат и задушат кровопийц и кулаков. Телеграфируйте получение и исполнение.
Ваш Ленин.
P.S. Найдите людей потверже[8].
Ответом на подобный террор против крестьян, как богатых, так и бедных, было сокращение посевов, чтобы уменьшить образование «излишков», подлежащих конфискации. В то же время нехватка тягловых лошадей, мобилизованных на гражданскую войну, снизила урожаи. Сбор продовольственного зерна упал с 78,2 миллиона тонн в 1913 году до 48,2 миллиона в 1920-м.
В начале 1921 года все проблемы, которые правительство Ленина взвалило на себя, пытаясь навязать коммунизм, по его собственному определению — в преимущественно контрреволюционной стране, резко обострились. В январе Кронштадт, военно-морская база неподалеку от Петрограда, некогда бастион большевизма, взбунтовался и обратился к стране с призывом покончить с коммунистической тиранией. Одновременно с этим в Петрограде начались многочисленные забастовки протеста в связи с нехваткой продовольствия. Крупное крестьянское восстание полыхало в Тамбовской губернии.
Ленин без колебаний самыми жестокими военными мерами подавил эти акты неповиновения, прибегнув даже к отравляющим газам. Но ему пришлось с неохотой признать, что одних силовых мер недостаточно. В начале 1921 года он объявил о введении Новой экономической политики (НЭП), главным пунктом которой была отмена насильственного изъятия продовольствия: крестьяне с этого момента должны были уплачивать налог натурой и получали право продавать излишки на открытом рынке. Правительство разрешило также ограниченную торговлю и частное производство потребительских товаров. Но оно сохранило за собой контроль над тем, что называло «командными высотами» экономики, а именно над тяжелой промышленностью, внешней торговлей, банками, средствами связи и транспортом.
Эти уступки пришли слишком поздно, и им не удалось предотвратить ужасающий голод, худший из всех, который когда-либо до этого знала европейская страна. Вызванный засухой, он унес 5,2 миллиона человеческих жизней и имел бы еще более опустошительные последствия, если бы не помощь АРА, американской организации, которую возглавлял будущий президент США Герберт Гувер; ей удалось накормить 25 миллионов человек.
Восстановление при НЭПе шло удивительно быстрыми темпами. К 1928 году производство зерна в России достигло наивысшего после 1913 года уровня.
Многие как внутри России, так и за ее пределами, полагали, что НЭП знаменует собой отказ от коммунизма. Начались разговоры о «русском термидоре», намеки на события 1794 года во Франции, которые привели к падению и казни якобинских лидеров. Но аналогия хромала: во-первых, русские якобинцы прочно удерживали власть; во-вторых, они рассматривали сделанные ими уступки как временную передышку. Так оно и произошло.
Большевики захватили власть в России только потому, что им подвернулся такой шанс. Они не собирались замыкаться в границах страны, будучи уверенными, что их революция погибнет под ударами объединенных сил мирового капитализма, если не распространится на индустриальные страны Запада. Ленин говорил вполне откровенно: «Мы все время знали, что в одной стране нельзя совершить такое дело, как социалистическая революция»[9]. В речи, произнесенной в 1920 году, он недвусмысленно охарактеризовал международный аспект российской революции:
(в ноябре 1917 года) мы знали, что наша победа будет прочной только тогда, когда наше дело победит весь мир[10].
Так случилось, что коммунистическое государство, которое внутри собственных границ отличалось исключительной консервативностью и не терпело никакой инициативы снизу, за рубежом — и только за рубежом — действовало радикальным образом, возбуждая те самые массы, которым дома оно заткнуло рот.
Попытки распространить коммунизм за границу всерьез начались в конце первой мировой войны в побежденных странах Центральной Европы. В январе 1919 года Москва организовала восстание в Германии, которое было быстро подавлено. Несколько больших успехов коммунисты добились в Венгрии, где их правительству удалось удерживаться у власти половину 1919 года только потому, что советская Россия обещала защитить Венгрию от румынской армии. Когда Москва не выполнила своего обещания, послушный ей марионеточный режим рухнул. Подобные попытки предпринимались и в других местах, например, в Вене, где они выдохлись, едва начавшись.
Величайшее разочарование, связанное с распространением коммунизма за рубежом, Ленин пережил летом 1920 года. В апреле этого года Польша, желая предотвратить возрождение сильной империалистической России, объединилась с украинскими националистами и вторглась в советскую Украину с целью отторгнуть ее от России. Ожидавшегося восстания на Украине вторжение не вызвало, и польским армиям вскоре пришлось трубить отступление.
9