«Сегодня дети живут в семьях, с родителями. А раньше их с младенчества воспитывали в специальных детских домах. Во-первых, там условия были лучше. Во-вторых, так растили новое поколение, для которого коллектив важнее личного. С родными дети встречались на четыре часа в день. Многие такую систему осуждали. Но я считаю, что главное — не количество времени, а качество. Тогда эти часы полностью посвящали детям».
7) И, наконец, коммунизм — это обобществлённый быт. Предполагалось, что человек нового, коммунистического общества будет мыслить масштабно, и жить не своими личными интересами, а интересами коллектива, страны, планеты, человечества в целом. Поэтому в коммунистическом обществе люди станут не отделяться друг от друга, а вместе, сообща вести одно большое общее хозяйство: на сто или тысячу человек — в масштабе коммуны, на миллион человек — в масштабе небольшой страны, а то и на миллиард человек — в масштабе всей планеты.
Соответственно, и жить человек коммунистического общества будет не в отдельной, «частнособственнической» клетушке-квартире, а во всём огромном доме или городе-коммуне. Здесь к его услугам будут комфортабельные общие спальни, общественные столовые, общественные гостиные и досуговые центры, просторные холлы и галереи, сады и парки, библиотеки и музеи, спортзалы и стадионы…
«С переходом средств производства в общественную собственность индивидуальная семья перестанет быть хозяйственной единицей общества. Частное домашнее хозяйство превратится в общественную отрасль труда».
«Молодёжь скорее, чем кто-либо должна и может покончить с традициями отмирающего общества… Пролетарский коллективизм молодёжи может привиться только тогда, когда и труд, и жизнь молодёжи будут коллективными. Лучшим проводником такого коллективизма могут явиться общежития-коммуны рабочей молодёжи. Общая коммунальная столовая, общность условий жизни — вот то, что необходимо прежде всего для воспитания нового человека».
«Девушки и юноши работают вместе на том же деле, в тех же специальностях. И жизнь налажена так, что живут не семьями, а расселяются по возрастам. Дети — в „Дворцах ребенка“, юноши и девочки-подростки — в веселых домиках, окруженных садами, взрослые — в общежитиях, устроенных на разные вкусы, старики — в „Доме отдохновения“.
В коммунах нет ни богатых, ни бедных; эти слова — забытые слова. Они ничего собою не выражают. У членов коммуны имеется все, что надо для того, чтобы не думать о насущном, о материальном. Одежду, пищу, книгу, развлечения — все доставляет члену коммуна. За это член коммуны отдает коммуне свои рабочие руки на два часа в день и свое творчество, пытливое искание своего ума — во все остальное время своей жизни».
Искушённому читателю реконструированное коммунистическое общество может показаться эдакой классической тоталитарной страшилкой, в духе романа Евгения Замятина «Мы». Тем не менее, сохранилось немало свидетельство — в том числе и приведённых выше, что очень и очень многим будущее коммунистическое общество виделось именно коммуной-общежитием — с общими спальнями на шесть человек, совместными трапезами, свободной любовью, подъёмом и отбоем по звонку, и полным отсутствием какой-либо частной жизни, за исключением общественной.
Евгений Замятин завершил своё бессмертное творение в 1920 году. Три года спустя, в 1923-м, Яков Окунев опубликовал фантастический роман «Грядущий мир», где все замятинские реалии — мировой город, одинаковая одежда, начисто выбритые головы, полное отсутствие личной собственности и какой-либо личной жизни преподносились, как высочайшие достижения.
В конце двадцатых — начале тридцатых в Москве и Санкт-Петербурге (в те времена в Ленинграде) было построено несколько домов «переходного периода». В том числе похожий на фабрику дом-коммуна Наркомфина в Москве на Новинском бульваре — построен в 1928–1931 годах по проекту Моисея Гинзбурга и Игнатия Милиниса. И знаменитая «Слеза социализма» в Ленинграде на улице Рубинштейна — «Дом-коммуна инженеров и писателей», построен в 1929–1931 годах по проекту А. А. Оля, К. А. Иванова и А. И. Ладинского. Жить жильцы таких домов должны были в отдельных квартирах — буржуазные пережитки из сознания сразу не вытравишь, но питаться в общей столовой.