В этом смысле природа выступает в социальное отношение к человеку, то есть природа как властный субъект проистекает из мира социального т. к. обладает властью, а значит также проистекает из некоторого вневременного бытия, как и наделяющися посредством магии властью человек; то есть природы не существует без её властной субъектности, или даже природы не существует без социальной сферы бытия. Отсюда следует, что всё что не социально — не природно, но не всё, что не социально — не человек, так как природное уже обладает властью, в то время как не всякий человек этой властью обладает. Однако так как власть проистекает из мира социального, то не обладающий властью человек находясь в социуме и наделяет сам социум властью, если конечно в этом социуме нет мага, что приведёт к передаче властных полномочий ему, или если сам социум не состоит из магов. Случай наделяющий социум властью рассуждает о природности социального, в то время как случай рассматривающий социум магов утверждает о человечности социума. Утверждение того, природен-ли социум или человечен, позволяет здесь увидеть каким образом социум из вневременного бытия переходит во время, хотя по факту наделение социум властью (которая имеет происхождение из социального бытия) утверждает субстантивность властного и социального, то есть понимает власть как природный закон существования социума, что в этом случае утверждает о победе природного над человеческим. И именно для того, чтобы не допустить утверждение власти природы над социальным человечеству потребуются такие формы социального устройства, которые позволят отменить монополию власти и при этом явить некоторый ряд в-себе-властных организаций, сохраняющих свободу каждого отдельного субъекта и представляющих такого субъекта как мага, то есть уже наделённого властью, с полным политическим контролем сфер, имеющих связь с природой. Здесь и следует развивать свою мысль в сторону коммунмаркетполисных проектов.
Принимая во внимание, что власть проистекает из безвременья как социального бытия, тогда о социальном следует говорить не как о временном, а как о пространственном. В этой связи раз социальное есть пространственное, то власть есть инструмент организации пространства, а значит наделённый властью субъект обладает потенцией к организации пространства из-Себя Вовне, т. е. закон есть в момент утверждённая властью форма организации пространства, где само пространство не обусловлено лишь единичной её формой, а может разделяться, например, на виртуальное и реальное, а также в себе и вовне.
Раз социальное есть пространственное, тогда власть есть полномочие на организацию пространства; здесь власть наделяется силой самого пространства, однако полномочиями на обретение власти маг обладает не в силу пространственных, т. е. социальных причин, а в силу собственной свободы становления. Поэтому хоть власть и проистекает в пространстве, но ответственность за обретение власти берёт на себя время: пространство не утверждает полномочия власти так как для этого оно должно существовать во времени, а значит получается, что маг тем и занимается, что утверждает это самое пространство во времени, и тем искуснее его утверждение, чем в большую часть пространств проистекает его власть.
Закон, что в действительной мере выверено, хоть и обладает свойством терпеть крах во времени, но никогда, если был утверждён на основаниях выше себя самого, не может кануть в небытие. Всякий закон существует в пространственном хаосе, маг как законодатель лишь соединяет значимые для него пространственные положения и утверждает их в мире как действующие, и лишь в силу утвержденных законов в мире, во времени проявляются следствия, которые не могли существовать в силу законов царивших ранее, и чем радикальнее принимаемый магом закон, тем многовероятнее, что тот будет противоречить великому множеству законов установленных природой, или иным властным субъектом.
Природа как извечное становление власти отграничивает собственную свободу становления, тотальность её проистечения нивелируется её замкнутостью. Сила природы есть властвование в себе как утверждение себя как закона. Этот политический субъект за неимением возможности выйти из ограниченности, и в то же время из вечности собственного утверждения не позволяет перейти во властвование иных категорий пространств чем пространства себя-самого-закона. Как следствие из этого мы имеем неограниченную множественность пространств социального бытия, в которых можем подчинить природу собственной пользе, то есть заняться своего рода манипуляцией. И не стоит ограничиваться только этим: вариативность исхода свободы проистечения собтвенных законов в инаковых формах пространств не только утверждает себя во времени где не властвует природа, но и в вечности, которая всецело принадлежит человеку как союзник, освобождённый из плена Природы. Эта же вечность позволяет вносить в структуру власти природы человеческий закон, и эта же вечность освобождает человека от власти природы. Само время выступает против тотальности природы как правящего субъекта, обращаясь к человеку как управителю пространств. Это же безвластное время, стремящееся избавиться от гнёта природности, не имеет в себе пространства, то есть социальности, так как оно есть Одно, но такое Одно, которое по какой-то причине находит человека более достойным к управлению собой.