- Но ты не стала бегать.
- Да. Я не стала. Все-таки у меня есть гордость, - с улыбкой напомнила. – Мы с ним просто общались. И потом… Он как-то признался, что ему легко со мной. Я не вру, не лицемерю, не либезю перед ним (да и вообще не перед кем). И именно о таком друге он мечтал всю жизнь. Тогда для меня его слова были как удар ножом в сердце. Но я справилась, пережила и свыклась.
- Ты все еще любишь его?
- Нет. То есть, как друга – да. Но ничего большего.
- Думаю, - глубокомысленно заметил Даня, - он наконец увидел, кто с ним рядом.
- О чем ты?
- Ты правда не видишь, каким взглядом он смотрит на меня, когда я рядом с тобой?
- Не-е-ет. А что не так с его взглядом?
- Он ревнует.
- Не правда, - засмеялась я, не веря своим ушам. – Такого просто быть не может. С кем угодно, но не с ним.
- Скажи, когда Артем в последний раз встречался с девушкой?
- Ты думаешь, ты нравишься ему, - подколола я с улыбкой, - и он решил переключиться на мужчин?
- Нет. Я думаю, что он привык к тому, что ты всегда рядом. И вот сейчас, когда у тебя появился молодой человек, - я выразительно подняла брови при его словах, - он осознал, что тобою могут интересоваться. Теперь ты не только его постоянная подруга, но чья-то еще. Я уверен, он ревнует. Мы – мужчины, такого за милю чуем.
- Да? – Хмыкнула я. – А мне казалось, вы – мужчины, дальше своего носа не видите.
- Иначе он бы сразу заметил, что ты была в него влюблена? Нет. Я более, чем уверен, он все прекрасно видел. И видел, что ты сопротивляешься, что у тебя есть гордость. Просто он не предполагал, что в один прекрасный день его пташка выпорхнет из гнезда, расправит крылья и полетит…
- Стоп, хватит! – Резко перебила я. – Давай сменим тему. Тёма как объект обожания – это прожитый этап. Немного болезненный, немного ранимый. Но я его пережила. Теперь он для меня только друг – не больше.
Даня понял все, что я не договорила. А именно: только в его – Даниной – власти сделать наши отношения глубже, чтобы они стали чем-то большим. И все же, некоторые правы: я не могу ему полностью доверять. Никому. Пока.
По дороге на работу я уснула в метро. Хотя дорога занимает минут двадцать – чувство будто часа полтора проспала. Хорошо, хоть вовремя успела проснуться, а то бы пришлось потом обратно пилить.
Сон. Чудаковатый. Словно я в стерильно-белой палате. Прикована к койке. Хотя нет. Это не я прикована, просто одеяло громоздкое – натянуто до груди. Сил, чтобы его сдвинуть – нету. С разных сторон тянутся провода и прячутся под ним. Веки тяжело поднимать. Трудно дышать. В грудной клетке сильная боль. Вокруг пронзительно запищали приборы. Дверь распахнулась, мелькнул номер.
- Андрон, обезволивающее, - закричал ворвавшийся врач, - скорее!
Прохладная жидкость потекла по венам. Я должно быть погрузилась в сон, но на самом деле – проснулась. И стремглав кинулась на выход, успев вылететь в закрывающиеся двери.
Двадцать четыре.
Номер вспомнился позже, когда Тёма о чем-то увлеченно рассказывал. Все вроде бы как всегда. Но ныла грудная клетка. Чихнула, внутри что-то треснуло.
- Будь здорова, - моментально отреагировал друг, - ты меня слушаешь?
- Да, - опомнилась я, - да, конечно.
Долю секунды он проницательно смотрел на меня, наверное, пытался прочитать мысли. Волосинки на шее встали дыбом, я оглянулась – Даня только вошел с улицы и уже прямиком шел к нам. Стоявший рядом Тёма напрягся.
- Не слишком ли он к тебе зачастил?
- Да, брось, - усмехнулась я. – Ему просто нравится как ты делаешь коктейли.
- Он их не пьет.
- Он наблюдает, - соблазнительно улыбнулась.
- За чем наблюдаю? – Полюбопытствовал подошедший.
Двадцать четыре.
Вновь и вновь перед мысленным взором распахивалась дверь с потертым номером. Кажется, с каждым разом я видела больше деталей. Будто эта дверь открывалась постоянно. Временами меня даже бросало в жар. И в холод, то есть, знобило. Мурашки под кожей, кожа – гусиная, холодок по спине. Это просто паника. Страх неведомого. В конце концов, двадцать четыре – столь нелепая цифра, встречающаяся всюду. К примеру, количество моих личных сестриц-воительниц.
- Что с тобой? – Спросил Даня. – О чем задумалась?
- О том, что ты не нравишься Артему, - нашлась я. – Надо будет с ним поговорить. Моя смена заканчивается через полчаса, подождешь в машине?
- Не вопрос.
Двадцать четыре.
Пот проступил на лбу. Холодный пот. Сумасшествие какое-то.
Тёма в этом время был на кухне, болтал с поварятами. Сделала глубокий вдох. Ну. Пошла.
- Тём, мне надо с тобой поговорить.
Он удивленно обернулся. Я прервала его на интересном месте байки, ребята как раз готовились засмеяться. Друг повел плечом, извинился, пообещал, что дорасскажет в другой раз и вышел вместе со мной в служебное помещение.
В отличие от него я успела переодеться в обычную одежду. А он, как обычно, не стесняясь, принялся за дело при мне. Поразительно, я и забыла, что парень-то накаченный, за физическим состоянием тела тщательно следил.
Та-а-ак, оторвала глаза от бицепцев-трицепцев и говори, что хотела.
- Кажется, Даня тебе не нравится? – Схватила быка за рога.
Он напрягся. Натянул футболку. Глянул на меня сверху вниз. Собирался с силами. Чувствовал мой боевой настрой. Еще никогда мы с ним не ссорились. Правда – самое главное составляющее нашей дружбы.
- Верно подметила.
- Почему?
- Потому, что я волнуюсь о тебе. Он тебя поматросит и бросит, а ты будешь страдать и плакать у меня на плече.
- Предлагаешь поискать мне другое плечо?
- Да нет. Уж лучше мое. Но я не о том. – Взял за плечи, пристально гипнотизируя взглядом, отчеканил, – он. Тебе. Не пара.
В голове некстати мелькнула мысль: если он еще чуть-чуть сдвинет мою футболку, то заметит татуировку. Передернула плечами, сбрасывая его руки. Не стоит рисковать своей самой главной тайной. Хотя, стоит признать, до недавнего времени я была почти уверена, что шоу с инициацией лишь плод моего пребольного воображения.
- А это сто пудов тебе решать, да? Назначил себя главным амуром?
- Нет. Просто я знаю тебя. Он тебе по характеру не подходит.
- И как это ты определил?
- Ты ждешь Принца на белом коне, а он даже не конь. Он – проходящий мимо бабник. Увидел милую мордашку, подмигнул и ты уже растаяла.
Какая не справедливость! Я бы возмутилась, если бы так называемый друг дал хоть звук вставить.
- Я понимаю, принял бы он тебя на работу, а потом бы вдруг, невзначай приударил за тобой. А он, - Артему ненавистно само имя Даниила, - даже работу тебе не дал.
- А ты был бы и рад, чтоб я отсюда деру дала, да?
- Да я сам здесь торчу столько времени только из-за тебя!
Сам понял, что сболтнул лишнего. Резко замолк и отстранился, тяжело дыша, как после долгой битвы. Но сражение еще не закончилось.
- Я не верю своим ушам, - наконец выдохнула я. – Неужели он прав?
- Кто прав?
- Даня. – Артем автоматически скривился, скрестив руки на груди. – Он сказал – ты ревнуешь.
- К нему-то? – презрительно хмыкнул. – Было бы к чему ревновать.
- Ты просто привык, что я всегда на подхвате. А тут вдруг появился парень на моем горизонте. И ты почуял, что птичка может вылететь и больше не вернутся, так?
- Дурында, я просто о тебе беспокоюсь! Не хочу, чтобы ты страдала.
- Знаешь, что по-настоящему приносит мне страдания? Твое нынешнее поведение.
- Что опять со мной не так?!
- Да вы, батенька, эгоист. Даниил Аркадьевич хотя бы не манипулирует эмоциями.
- Ты в чем-то меня упрекаешь?
Я задумалась, прежде чем ответить. Все это время он смотрел на меня: губы крепко сжаты, ноздри раздуты. И наконец, без истерик и повышенных нот, ответила удивительно спокойным (немного безжизненным и усталым) голосом: