– Если я решил уехать, – сказал Джованни, – то хотя бы говорю об этом консьержке, чтобы она знала, куда пересылать почту.
Я сразу вспыхнул, с досадой. Я заметил, что он побрит и что на нём чистая белая рубашка с галстуком – галстуком, явно принадлежащим Жаку.
– Не знаю, на что ты жалуешься. Ты же сразу смекнул, куда пойти.
Но он взглянул на меня так, что гнев мой улетучился и мне захотелось плакать.
– У тебя нет сердца, – сказал он. – Tu n'est pas chic du tout.[145]
Больше он не сказал ни слова, и мы продолжали идти молча. Позади нас я слышал шёпот Жака. На углу мы остановились и подождали, пока они нас догонят.
– Знаешь, дорогой, – сказала Хелла, подходя, – ты оставайся и выпей, если хочешь. Я не могу, правда не могу: я плохо себя чувствую.
Она повернулась к Джованни.
– Пожалуйста, простите меня, но я только что вернулась из путешествия по Испании и едва успела присесть с того момента, как сошла с поезда. В другой раз, обещаю. Но сейчас мне действительно надо выспаться.
Она улыбнулась и протянула руку, но он, казалось, не видел этого.
– Я провожу Хеллу в отель и вернусь, – сказал я. – Только скажите, где вы будете.
Джованни грубовато рассмеялся:
– Всё в том же квартале, понимаешь? Легко найти.
– Мне очень жаль, – сказал Жак Хелле, – что вам нездоровится. В следующий раз, надеюсь.
Он наклонился к её всё ещё безотносительно протянутой руке и поцеловал во второй раз. Потом выпрямился и посмотрел на меня.
– Как-нибудь ты должен привести Хеллу поужинать у меня, – сказал он и сделал гримасу. – Вовсе не следует прятать от нас свою невесту.
– Вот именно, – сказал Джованни. – Она очень мила. А мы, – продолжал он, улыбнувшись Хелле, – тоже постараемся быть милыми.
– Ладно, – сказал я, беря Хеллу под руку, – увидимся позже.
– Если меня не будет, – сказал Джованни нагло и в то же время чуть не плача, – когда вернёшься, значит, я дома. Ты ещё помнишь, где это?.. Недалеко от зоопарка.
– Помню, – сказал я и начал пятиться, словно выбираясь из клетки. – Я скоро вернусь. A tout à l'heure.[146]
– A la prochaine,[147] – откликнулся Джованни.
Я чувствовал, как они смотрят нам в спину. Хелла долго молчала. Возможно потому, что она боялась, как и я, сказать что-либо.
– Терпеть не могу этого человека. У меня от него мурашки по коже.
Немного помолчав, она добавила:
– Я не знала, что вы часто виделись, пока меня не было.
– Вовсе нет.
Чтобы занять чем-то руки и спрятаться на мгновение, я остановился и прикурил сигарету. Я чувствовал на себе её взгляд. Но у неё не было подозрений: она была просто растеряна.
– А кто такой этот Джованни? – спросила она, когда мы снова зашагали, и тихо засмеялась. – Мне только сейчас пришло в голову, что я даже не спросила тебя, где ты жил. Ты живёшь с ним?
– Мы вместе снимали комнату служанки на окраине города.
– Тогда это было нехорошо с твоей стороны, – сказала Хелла, – уйти так надолго и даже не предупредив.
– Боже мой, да мы всего лишь снимали вместе одну комнату. Откуда я знал, что он начнёт искать меня в Сене только из-за того, что я ушёл на пару ночей?
– Жак сказал, что ты оставил его там без денег, без сигарет, без ничего и даже не сказал ему, что будешь со мной.
– Я много чего не говорил Джованни. Но до этого он никогда не устраивал таких сцен. Думаю, он просто выпил. Я поговорю с ним потом.
– Ты хочешь к ним вернуться?
– Знаешь, если я и не вернусь, то всё равно зайду как-нибудь в комнату. Я всё равно собирался это сделать на днях, – сказал я и улыбнулся. – Мне нужно побриться.
Хелла вздохнула:
– Я не хочу, чтобы твои друзья на тебя обижались. Ты должен вернуться и выпить с ними. Ты же обещал.
– Может, да, а может, нет. Знаешь, я не женат на них.
– То, что ты собираешься жениться на мне, не означает, что ты не должен сдержать данное друзьям слово. Но это и не означает, – добавила она резко, – что они должны мне нравиться.
– Хелла, я прекрасно это понимаю.
Мы свернули с бульвара к отелю.
– Он всё слишком близко принимает к сердцу, да? – спросила она.
Я уставился на тёмную массу сената, в который упиралась наша тёмная, слегка идущая в гору улица.
– Ты о ком?
– Джованни. Очевидно, что он сильно привязан к тебе.
– Он же итальянец. А итальянцы ведут себя очень театрально.
– Да, но этот, – сказала она со смехом, – нечто особое даже для Италии! Как давно ты с ним живёшь?