– Она младше меня. Эта девушка. Ненамного, всего на три года.
До Сюзанны доходит, что она до сих пор не знает, сколько лет Адаму. Если ему на самом деле лет девятнадцать-двадцать, то девушке должно быть шестнадцать или семнадцать. На два или три года старше, чем ее собственная дочь, Эмили.
– Мне кажется, она очень симпатичная. Да что там симпатичная. Она красавица. Стройная, невысокая. И у нее восхитительные волосы, ну, как я не знаю что. Как полированное дерево. Каштановые, но с рыжеватым проблеском, даже золотистым, и светятся, как в рекламе шампуня. У нее такой смех. Кто-то назовет его грязным, но на самом деле все наоборот. Он удивительно чистый, ни капли злобы. Когда она смеется, всем вокруг тоже хочется смеяться. Понимаете?
Сюзанна кивает, но Адам замолкает, внезапно сжимает губы, словно смутился. А может он беспокоится, что выглядит сентиментальным дурачком, может, он и сам себя таким считает, но женщина видит в нем всего лишь влюбленного мальчика.
– Наверное, она очень привлекательная девушка.
Адам сначала будто боится, что Сюзанна его дразнит, но потом одаривает ее краешком школярской улыбки.
– Очень. Конечно, очень привлекательная. Наверное, поэтому я так и волнуюсь. Потому что… – Улыбка замерла и исчезла.
– Почему? Почему вы так беспокоитесь?
– Потому что…
Сюзанна выжидает.
– Я боюсь навредить ей, – говорит Адам, и в повисшей тишине они чувствуют, что оба понимают: речь не о чувствах.
Сюзанна старается не сбить его.
– Почему вы боитесь, что можете ей навредить?
То, как Адам сейчас на нее смотрит… так же, как когда он впервые упомянул о своей «проблеме» («Я кое-что хочу сделать») – с лица сошла всякая невинность. Сюзанне внезапно приходит в голову, что проблемы Адама гораздо серьезнее, чем ей показалось сначала, и с ним действительно следует быть начеку.
Предчувствие быстро уходит, и возвращается уверенность – что бы в Адаме ни настораживало ее, дело в ее собственном прошлом, а не в его. Иными словами, это ее проблемы, ее груз.
– Адам? Почему вы боитесь, что можете ей навредить? – повторяет Сюзанна вопрос.
– Просто… – Адам делает вдох и медленно выдыхает. Наконец он решается: – Мне кажется, так будет правильно. Я не могу описать это иначе. Словно… – Он обрывает себя на полуслове и трясет головой.
– Говорите, Адам. Помните, я здесь не чтобы осуждать. Если не удастся сразу подобрать верные слова, вы всегда сможете забрать их обратно. У нас достаточно времени, чтобы во всем разобраться.
Она ждет.
– Адам, почему вы боитесь, что можете…
– Потому что она этого заслуживает. – Адам внезапно выплескивает чувства наружу. На этот раз у него на лице искренний гнев. Он наклоняется вперед, упирается локтями в колени, в его глазах проступает страсть, воодушевление, и продолжает: – Только речь, наверное, даже не о ней. На самом деле я имею в виду…
Сюзанна смотрит на него, потрясенная силой проявления чувств. О ком он? В обычной ситуации Сюзанна подумала бы, что он говорит о себе самом, возможно, что он сам должен страдать, может быть, подсознательно он не верит, что достоин отношений. Странно. Она не может отделаться от ощущения, что он думает о ком-то совершенно другом.
– Нет, не знаю, – вздыхает Адам, откидываясь на спинку и складывая руки.
Сюзанна позволяет паузе затянуться.
– Давайте вернемся назад, – наконец предлагает она. – Попробуем еще раз?
Адам вопросительно смотрит на нее.
– Вы можете рассказать о своих родителях? – просит Сюзанна. – О детстве?
Странная вспышка в глазах Адама, Сюзанна не вполне поняла, что это значит. Он раздражен? Злится? Или это триумф? Все что угодно. Все одновременно. Или что-то совсем иное.
– Вы сказали, что выросли в Лондоне, – продолжает добиваться своего Сюзанна. – Это так?
– Да. То есть нет. Я родился в Лондоне, но вырос я не там, – поясняет Адам. – Я вырос в некотором смысле повсюду.
– Ваши родители путешествовали?
– Отец. Хотя я не уверен, что путешествовать – это подходящее слово. Скорее, бежал.
– Почему?
– Считал себя пустым местом. – Он едва сдерживает вспышку гнева. Сюзанна видит, что в глубине скрывается что-то еще, только она никак не может понять, что именно.
Она решает сменить тему:
– А что с вашей мамой, Адам?